— Это то, что мы ищем, Витя, — опередила его Светлана.
— Это десница?! — переспросил он.
— Да, десница Иоанна Крестителя.
Виктор остановился и еще раз огляделся, как будто их подслушивали. В стороне от дороги он заметил каменные бугры, где можно было укрыться от посторонних глаз.
— Смотри! — вскрикнула Светлана. — Машина.
Виктор оглянулся и увидел вдалеке свет фар. Потом еще двух… и еще…
— Не за нами ли едут? — спросил Лавров.
— Что будем делать? — встревожилась девушка.
— Так, Света, спокойно. Надо все тщательно обдумать. За мной!
Он затрусил к камням, а Светлана за ним. Только они успели спрятаться между небольшими валунами, как по трассе промчались три джипа. В первом сидел Захреддин, во втором — Хейтам Стайхи. Все машины были переполнены бойцами, вооруженными автоматами Калашникова.
— Вся королевская рать, — прокомментировал Виктор.
— Интересно, зачем длань нужна сирийской политбезопасности? — задумчиво спросила Светлана.
— Политбезопасности не нужна, Захреддину нужна, — пояснил Виктор, снял рюкзачок с плеч и открыл его, будто хотел убедиться, что ни длань, ни подголовный камень не пропали.
В очередной раз развернув сверток, Лавров внимательно осмотрел его.
— Работа древняя, вне всякого сомнения. На подделку не похожа. Да и кто бы стал подделывать? Для чего? — раздумывал вслух Виктор.
— Ты многого не знаешь, хоть и журналист, — уколола его Светлана. — Мандеи верят в то, что если возложить десницу Иоанна Крестителя на голову Иоанна, которая хранится в дамасской мечети Омейядов, опять произойдет «самокрещение».
— Не понял, — буркнул Лавров.
— Это как бы «обнуление человечества»: все достижения человеческой цивилизации до первого года нашей эры будут забыты. Как плохие, так и хорошие.
— Да это бред! — протянул Лавров. — А может, не бред?
— Почему тогда так охотятся за дланью все эти захреддины?
Виктора вдруг осенило:
— Потому что Захреддин — мандей!
— Но ведь он молился как мусульманин, — неуверенно сказала Соломина.
— В том-то все и дело. — Виктор щелкнул пальцами, будто что-то вспомнил. — Он два раза молился, и оба в вестибюле. Второй раз молился в обуви. А где ты видела мусульманина, молящегося в обуви? Видимо, Захреддин так волновался, что забыл ее снять.
— Ух ты…
— Одного не могу понять: если мандеи похитили длань из Цетинского монастыря, как она оказалась у христианской монахини? Хотя в данный момент для нас это не важно. Бежать надо.
— Мы не сможем вылететь из Дамаска без моих документов.
