— Матушка Пелагея, вы ли это? — поразилась такому откровению Емилия.
— А что? — переспросила та.
Она, конечно, не слышала вопроса помощницы, а та и не стала повторять.
— Я проведу отпевание, матушка? — нашлась молодая монахиня.
— Да-да, конечно, — взяла себя в руки Пелагея и стала уже подниматься по лестнице в сторону пещеры святой Феклы, как вдруг остановилась и позвала: — Сестра Емилия, пойдем со мной.
Чтобы добраться до пещеры, в которой молилась святая Фекла, надо подняться по очень крутым лестницам справа от скульптуры Иисуса Христа. В углу довольно просторного грота находятся часовня и гробница с мощами святой. Внутри маленькое помещение сплошь увешано множеством икон, крестов, медальонов и разных украшений. С потолка пещеры падают в каменную чашу капли: отсюда пила еще Фекла. Вода эта считается святой и целебной.
Пожилая монахиня достала из тайника сверток, который выглядел так, как если бы в тряпицу замотали средних размеров высокий термос. Она бережно, двумя руками передала его Емилии и тихо произнесла:
— Ты знаешь, что делать.
— Что бы ни случилось, я сохраню ее! — негромко, но твердо пообещала сестра Емилия.
Эта девушка была одной из немногих, посвященных в секрет игуменьи. Она знала, что Пелагея — тайный член секты мандеев, потомков учеников Иоанна Крестителя, переселившихся в Маалюлю из Иудеи. Ее главная задача заключалась в том, чтобы блюсти храм Иоанна Крестителя в женском монастыре. С недавних пор святыней храма стала добытая мужчинами-мандеями десница Иоанна. И вот теперь реликвии снова грозила опасность…
2
Городские дороги Сирии — грязные и неухоженные. Ржавые развязки, на обочинах — слой мусора, на улицах — неровный, весь в заплатках асфальт. На одной из таких дорог ранним утром 29 ноября батальон «джихадмобилей», состоящий из японских внедорожников марки «Тойота», остановился в пяти километрах от Маалюли. Пикапы группировки «Джебхат ан-Нусра» были оснащены советским автоматическим оружием: пулеметами ДШК и КПВ, одиночными или спаренными.
Когда пыль осела, из «Лэнд Крузер Прадо» вышел лысый как колено казах средних лет с аккуратной бородкой и глазами, как будто накрашенными для сценической роли злодея. Одет он был в китель и форменные брюки пустынной расцветки «триколор дезерт». Такие обычно носили натовцы в Афганистане и Ираке. Воротник-стойка с застежкой-липучкой защищал шею от натираний ремнем мощного армейского бинокля со встроенным дальномером.
То, что казах увидел в бинокль, напомнило ему Нью-Йорк. Кто бывал там, обращал внимание, что красиво только в самом центре Большого Яблока — в районе Центрального парка, Бродвея и Уолл-стрит. Километр в сторону и — начинается какая-то Албания: разруха, дикое количество мусора, разбитый, латаный-перелатаный асфальт, на каждом углу бомжи. Узкие неухоженные тротуары, везде какие-то сомнительные киоски… Вот и Маалюля создавала такое же впечатление: заброшенная дорожная инфраструктура ясно давала понять, что апокалипсис уже случился и все словно бы находятся в фильме-катастрофе. Мусор везде — на обочинах, на тротуарах, в переулках. Особенных красок добавляли кучки бездомных, сидящих на камнях и провожающих чужеземцев недобрым взглядом. Жуткие букеты из проводов на столбах, граффити, покосившиеся ржавые заборы, облупленные неухоженные известковые избушки…
