– Ей, наверное, было не до этого. Как-никак, она ведь потеряла мужа.
– И, думаете, была этим расстроена?
– Что вы хотите сказать?
– Ничего особенного, – ответил он, пожимая плечами. – Сколько времени вы прожили в этом шале до катастрофы?
– Около недели, полагаю. Минуту… Я приехал в субботу, а покалечили меня в четверг вечером. А почему вас это интересует?
– Чистое любопытство. Кстати, каким образом вы там очутились? Вы ведь не из наших краев.
– Приехал порыбачить. Я заядлый рыбах. И каждой весной, когда свободен, еду на рыбалку. В этом озере много рыбы, а домик принадлежит моему старому другу, которого я знаю еще по университету.
– Понимаю. Вы были там раньше?
– Только однажды. Около трех лет назад. Провел там уик-энд.
– И ни разу не встретились с Кеннонами? Ведь у него там тоже домик, неподалеку от домика вашего друга.
– Возможно, я встречался с ним, – задумчиво проговорил я. – Но ее я, безусловно, не видел. Даже не знаю, как она выглядит.
– Брюнетка с иссиня-черными волосами и большими, темными глазами. Очень красивая женщина лет этак под тридцать. Красота ее, правда, не классическая, но тем не менее она очень привлекательна, в ней много шарма. Понимаете, что я хочу сказать?
– Да, конечно… Я…
Я хотел продолжить, но в последнее мгновение спохватился. Нужно вести себя осторожнее.
– Если вы встречались с ней, она бы вам запомнилась, – продолжал он. – Вот, взгляните на ее фото!
Он вынул из внутреннего кармана фотографию и протянул мне.
– Ну, что скажете?
– Симпатичная, – ответил я как можно равнодушнее, хотя сразу понял, что это была она. Тогда, на дороге, в сумерках, мне показалось, что это был соя.
Но Пурвис прав: увидишь ее раз – и уже не забудешь.
– И только? – спросил он.
– Да нет, она, конечно, восхитительна… Только я ее вижу впервые…
Он поднял шляпу с пола и встал.
– Ну что ж, эго, наверное, все, что я хотел узнать. Извините за беспокойство.
– Пустяки!
Он ушел, а я принял душ, закурил сигарету и улегся на кровать. К тому моменту, как солнце закатилось и в комнату закрались сумерки, я успел выкурить три сигареты и основательно все обдумать. Да, некоторые факты явно не сходились, и у Пурвиса были основания подозревать, что Кеннон погиб не в результате аварии, а после нее. Должно быть, он пришел к выводу, что это вообще не несчастный случай, а убийство. Правда, не захотел об этом говорить.
Я хорошо понимал Пурвиса. Может быть, он кого-то и подозревал, но не мог сразу сказать этого мне, незнакомому человеку. Ведь у него не было никаких доказательств. Если он начнет кого-либо обвинять, этот человек вполне может возбудить дело против страхового общества.
