Тот со вздохом повернул свое крупное тело на сиденье – скорее, чтобы лишний раз посмотреть на парнишку, чем ради чего-нибудь еще.
– Точно, – он натянуто улыбнулся. – Я преподавал в воскресной школе, – Сэнди погладила его по колену, он повернулся обратно без единого слова и достал из бардачка карту.
– Но ты и так наверняка это знал, да, Гэри? – сказала Сэнди. – Что твое второе имя – из Священного Писания?
Парнишка на миг перестал жевать.
– Я мало ходил в церковь в детстве, – сказал он.
По лицу Сэнди проскользнула тревога, и она взяла сигареты с приборной панели:
– Но ты же крещеный, да?
– Ну да, мы же не язычники какие, – сказал парнишка. – Просто из Библии я ничего не знаю.
– Это ничего, – в голосе Сэнди послышалось облегчение. – Незачем рисковать с такими-то вещами. Господи, кто знает, что будет с человеком, если он не был спасен?
Солдат направлялся домой, повидать мать перед тем как его направят в Германию или в эту новую горячую точку, во Вьетнам, – теперь Карл уже не помнил. Ему вообще было плевать, что солдата назвали в честь какого-то там поехавшего сукина сына из Нового Завета или что его подружка попросила пообещать носить на шее школьное кольцо, пока он не вернется из-за границы. Когда все это знаешь, становится только сложнее; и потому Карлу было проще пропускать мимо ушей болтовню, предоставляя Сэнди все дурацкие вопросы, сюсюканье это гребаное. Она это умела – флиртовать и трепать языком для усыпления бдительности. Они сильно изменились со времен первой встречи – она, восемнадцатилетняя одинокая девчонка, ни кожи ни рожи, обслуживала тогда столики в «Деревянной ложке» в Миде и убалтывала клиентов в надежде на четвертак чаевых. А он? Ненамного лучше, пухлый маменькин сынок, потерявший мамку, ни будущего, ни друзей, не считая тех, что принесет фотокамера. В свой первый вечер вдали от дома, когда входил в «Деревянную ложку», он понятия не имел, что его ждет или что делать дальше. Единственное, что знал наверняка, сидя в кабинке и глядя, как тощая официантка протирает столы перед тем, как выключить свет, – ему позарез нужно сделать ее фотографию. С тех пор они были вместе.
Конечно, Карл тоже говорил с автостопщиками, но обычно это могло подождать до момента, когда они остановятся. «Взгляни-ка, – начинал он, доставая из бардачка камеру – „Лейку М3“ 35 мм. – Новая стоит четыре сотни, но я свою взял почти за бесценок». И хотя с губ у Сэнди не сходила сексуальная улыбка, она неизбежно испытывала горечь каждый раз, когда он так хвастался. Сэнди сама не знала, зачем последовала за Карлом в эту жизнь, даже не пыталась облечь свои чувства в бесполезные слова, но одно понимала хорошо: чертова камера досталась Карлу не бесплатно – и еще дорого им обойдется. Потом она слушала, как он спрашивает очередную модель – таким тоном, как будто говорит почти что в шутку: «Ну что, хочешь, чтобы тебя сфотографировали с красивой женщиной?» Она до сих пор поражалась, что взрослые мужики так легко на это клюют.
