Поезд сирот | страница 3
За следующие месяцы Молли кое-что узнала о прошлом Джека. Отец его был сезонным рабочим из Доминиканской Республики – с мамой его он познакомился на сборе ежевики в Черрифилде, обрюхатил ее, двинул к себе домой, сошелся с местной девицей и забыл о Джеке навек. Его мать так и не вышла замуж, работала у богатой старухи в особняке у моря. Джеку бы тоже полагалось стать маргиналом, но он этого избежал. И спасли его следующие вещи: безусловный успех на футбольном поле, обаятельная улыбка, огромные, с влажной поволокой глаза и до смешного длинные ресницы. Он упорно отказывается относиться к самому себе всерьез, но Молли-то знает, что он умнее, чем показывает, – может, и вообще не знает, насколько он умен.
На то, что он толковый футболист, Молли наплевать, а вот ум она уважает (глаза с поволокой – лишь приятное приложение). Ее же собственное любопытство полностью сосредоточено на одной вещи – которая, собственно, и удерживает ее от того, чтобы броситься на рельсы. Поскольку она гот, «нормального» поведения от нее все равно не ждут, так что странности можно проявлять в чем угодно. И Молли постоянно читает – в коридорах, в столовой; в основном – романы со «сдвинутыми» персонажами: «Девственницы-самоубийцы»[1], «Над пропастью во ржи», «Под стеклянным колпаком»[2]. Незнакомые слова она выписывает в тетрадку, потому что ей нравится, как они звучат: Греховодница. Двоедушный. Оберег. Вдовствующая. Разбередивший. Душераздирающий…
Поначалу Молли полностью устраивало, что ее образ создает дистанцию между ней и новым для нее коллективом, ей нравились настороженность и недоверие в глазах одноклассников. И все же, хотя сознаваться в этом и не хотелось, в последнее время образ начал ей мешать. На то, чтобы его поддерживать, каждое утро уходила уйма времени, и ритуалы, которые некогда были нагружены особым смыслом: выкрасить волосы в черный цвет с розовыми или белыми прядками, обвести глаза толстой черной чертой, наложить тональный крем на несколько оттенков светлее собственной кожи, нацепить и застегнуть всякие неудобные одежки, – теперь стали ее раздражать. Она чувствует себя клоуном, который проснулся однажды утром и понял, что не хочет больше наклеивать красный резиновый нос. Большинству людей не приходится тратить столько сил, чтобы оставаться в выбранной роли. А она что, каторжная? Молли даже начала помышлять о том, что на новом месте – потому что, разумеется, будет следующее место, следующая приемная семья, следующая школа – она придумает другой образ, не требующий таких трудозатрат. Гранж? Секс-бомба?