Антоний отдышался, прислуге навставлял, присел ко мне на лавочку под аркой, в затишке. Начали прикидывать порядок мероприятия.
— Пантелеймошка, пиши. Действие первое: в храм собираются епископы в полной парадной форме. С регалиями, с архи- и не очень мадритами.
Тут у меня сразу вопрос:
— Антоний, Поликарпа, игумена Печерского, выпускать? Он нынче в Порубе сидит.
Этот Поликарп — первый, в русских документах упомянутый лет через пять, архимандрит.
— Не-не-не! Христом Богом! Не надо его! Буянить будет, сквернословить, за бороды хватать, одежды рвать…
Значит, архи- не будет. Одни простые мандриты. Как-то… целостность картины нарушается. А где я их возьму?! — Не завелись ещё такие на «Святой Руси».
— Ладно. Ты — старший по команде. Как учитель твой Онуфрий четверть века назад. О! Началось.
Оперативно гонцы отработали: архипастыри явились по вызову и уже кучкуются помаленьку у входа в ожидании «третьего звонка». Буфет? — Нет. Ни — буфета, ни — гардероба. Ну, тогда и отопления не надо.
Княжий сеунчей докладывает:
— К Поросьскому и Белгородскому послали. Но они, ежели приедут, то только завтра к ночи.
— Ну и фиг с ними.
— И Смоленского Михаила нет.
— Ну и фиг с ним ещё раз. Глянь! Инсигнии подвезли! Заноси-раскладывай. Как некуда?! Тащите стол! Откуда-откуда… из любого дворца! И скатёрку побогаче! Бегом!
Притащили, поставили, накрыли. Под пристальными взглядами архиереев и шушуканьем певчих и служек разложили весь венчальный гарнитур: венец, бармы, цепь «аравийского золота» с частицей «креста животворящего», «крабицу сердоликову из нее же Август кесарь веселящийся». Чего-то не хватает…
— А где крест?
— Который? Животворящий — вот.
— Главный. Княгини Ольги.
Сгоняли в Михайловский Златоверхий, набили там кому-то морду, притащили самую первую святыню христианскую «Святой Руси»: крест дубовый, осмиконечный.
«Крест деревянный иль чугунный назначен нам в грядущей мгле…»
В «грядущей» — вариативно, а вот в той же «мгле», но «прошедшей» — однозначно.
«С чего начинается Родина?» — теперь знаю. Русская православная родина начинается с греческого дубового полена. Фигурно вырезанного.
Блок прав: «Нам внятно всё. И острый…, и сумрачный…».
Или вот такой: резной «в своей дубовой кирпичности».
* * *
Ольга крестилась в Царьграде, где и получила в дар эту деревяшку. Другие деятели золотые кресты получали, самоцветами изукрашенные, а ей — полено. То-то она позже императора крыла… нелицеприятно, грозилось басилевса в Почайне выдерживать, как она его в Суде дожидалась, в Рим послов посылала.
