Растолкав нескольких пьяных головорезов, дерущихся у входа за право войти первому, Анжу высадил тяжелую дубовую дверь и взбежал по крутым ступенькам на самый верх часовни. Оказавшись на верхней площадке, принц перевел дух и прислушался.
До его слуха долетел легкий, едва уловимый звук, словно кто-то провел пальцем по гулкому медному колоколу.
– Выходите, – глухим ровным голосом приказал принц. – Примите смерть такой, какая она есть... Я, Энгельберт-Труа де Фезьен, принц Анжу – здесь.
– Ну и что?
Из-за перегородки показалась фигура аббатиссы Бабуа. Она держала за руки заплаканную Катрин. Девочка пыталась вырваться, но разжать цепкие короткие пальцы аббатиссы было ей не под силу.
Несмотря на то, что дыхание госпожи Бабуа было сбивчивым, а на черной ткани сутаны под мышками расплывались пятна пота, голос аббатиссы оставался ровным и надменным.
– «Я здесь!» – передразнила она принца. – Ну и что? Я тоже здесь, Энгельберт-Труа де Фезьен, принц Анжу, вампир и поедатель крыс!
– Как?! – отшатнулся Анжу. – Откуда тебе известно, ты, толстая раздувшаяся пиявка?
И тут же, нахмурившись, прикрыл рот рукой.
– А-ха-ха! Так, значит, ты даже не споришь, что вступил в сговор с сатаной? Для святой церкви не существует тайн!
Принц ничего не ответил. Его меч, доставаемый из ножен, пропел высоким: звонким голосом. Энгельберт молча поднял его над головой, мысленно подсчитав, что труп аббатиссы Бабуа будет его восемьсот сорок шестым трупом в этом году (щедрые премиальные от Его Темнейшества обеспечены).
– А девчонка тебе больше не нужна? – спокойно усмехнулась Бабу а, удобнее перехватывая Катрин и отступая на шаг, к краю площадки. – Ведь искушенный вампир хочет именно детской невинной крови, не так ли?.. Так вот: еще одно движение – и я вместе с твоей желанной добычей брошусь вниз... А ты, насколько мне известно, падалью не питаешься.
– Отдай мне Катрин.
Вампир судорожно сглотнул, опуская меч. Аббатисса Бабу а облизала губы и оскалилась.
– Только взамен на мою жизнь.
– Ты будешь жить...
– Причем вечно! – вдруг раздалось где- то совсем рядом.
Из-за ближайшей к краю колонны, задев по пути толстый канат, прикрепленный к большому колоколу, появился мессир Демор. Он пригнулся у полу, почти встав на четвереньки; его губы дернулись, обнажая клыки. Госпожа Бабуа на какое-то мгновение остолбенела.
– Вы... – прошептала она.
Разбуженный колокол загудел. Послышался тяжелый, мрачный удар.
И тут черная фигура лекаря метнулась к Бабуа. Острый как бритва клык мгновенно вспорол кожу на шее. Кровь брызнула яркой дымящейся струей.
