– Чур меня, чур, чур...
Ее монахини склонили головы и зашептали слова охраняющей молитвы.
– Одну секунду, – поднял руку мастер, снова вставая из-за стола. – Катрин, я хотел сказать тебе, что эту куклу зовут Барбинелла. Запомни это имя, малышка... Она – не простая кукла. Она...
– Довольно! – прервал его резкий окрик с другого конца стола.
Конечно, это был голос аббатиссы. Гости недоуменно обернулись к ней.
– Извините, досточтимый мсье Леонардо, – продолжала Бабуа своим хорошо поставленным командирским голосом, – но боюсь, что маленькая девочка и так слишком перевозбуждена поздним застольем и обилием гостей. Ваша игрушка, без сомнения – чудное творение рук человеческих (а может, и еще чьих-то...), но, если мы хотим, чтобы именинница спала этой ночью спокойно, без кошмаров, нам лучше на некоторое время воздержаться от речей и отправить малышку спать. Ведь ты устала, Катрин, не правда ли?
Аббатисса выразительно глянула на девочку. Монахини с удвоенной скоростью зашептали свои молитвы.
– Спасибо, матушка Бабуа, – тихо ответила Катрин, – но я чувствую себя превосходно.
– Не обольщайся, моя милая. Если ты спустя пять минут не ляжешь в кровать, ночью тебя будет мучить злой тролль, который приходит ко всем непослушным детям... Или я не права, сир Ламуш?
Герцог, уже успевший опрокинуть в себя полбочонка светлого пива, с сожалением оторвался от беседы с одной из придворных брюнеток Франциска.
– Катрин, доченька, – произнес он. – Ступай спать, солнышко.
– Хорошо, папенька, со вздохом согласилась девочка. – Мне будет позволено взять с собой куклу?
– Ни в коем случае! – прогремел голос аббатиссы. – Ребенок не сможет заснуть!
– Это еще почему, сударыня? – Леонардо больше не мог терпеть нахальства Бабуа. – Вас еще никто не нанимал в гувернантки к Катрин!
– В гувернантки?!
Обвислые щеки госпожи Бабуа затряслись от негодования, грозя в любую минуту оторваться и с хлюпаньем упасть на пол.
Меня – в гувернантки?! Да вы знаете, с кем имеете дело?
– Да, – признался флорентиец. – Мне кажется, я вас где-то видел...
Епископ Дижонский, лояльный мягкосердечный старик, поторопился перевести разговор в другое русло. Но тут король Франциск издал громкий отрыгивающий звук, который означал, что сейчас французский монарх расскажет какой-нибудь сальный анекдот.
Нянюшка поторопилась увести Катрин в спальню... Вечеринка продолжалась до трех часов ночи, пока последнее блюдо с индейкой не оказалось опустошенным, а последний гость не свалился без чувств под стол.
