Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока | страница 91

Традиционная мораль, во многом ханжеская и базировавшаяся на искусственно навязанных церковью ценностях, к концу 1920-х гг. все сильнее заглушала голоса тех, кто все еще жаждал реализации на практике побед революции в половом вопросе. К борьбе за нравственность активно подключился репрессивный аппарат, делавший подобный досуг не только безнравственным, но и чреватым проблемами. Конечно, проституция никуда не пропала, просто еще больше ушла в подполье, из которого доносятся строки песни:

Как ни странно, гендерные проблемы в досуговой сфере коренились одновременно и в экстатической сексуальной морали 1920-х гг., и в дореволюционных традициях заводских сообществ, для которых был характерен откровенный сексизм. На предприятиях женщины-работницы дискриминировались в оплате труда, в доступе к квалифицированным рабочим местам, в возможности карьерного роста. Революция не решила и проблему сексуальных домогательств к женщинам-подчиненным со стороны начальства. Как правило, они носили горизонтальный характер: работница — мастер, конторская барышня — директор. «Вознаграждение» было различным: более выгодная работа, гарантия от увольнения, подарки. С таким же отношением девушки сталкивались и в общежитиях. Молодой писатель, ровесник своих героев, Я. Ильин в сборнике рассказов «Жители фабричного двора» (1928 г.) рисует картины повседневной жизни рабочей молодежи. Жизнь работницы из его книги — это не только тяжкий, изнурительный и малооплачиваемый труд, но и постоянные презрительные взгляды мастеров, необходимость «быть начеку» — отбиваться от грязных приставаний как на фабрике, так и после работы, умело выстраивать отношения, чтобы не стать «слишком свободной» и осуждаемой коллективом, но и не прослыть чужой и некомпанейской.

Плакат «Долой безобразников по женской линии: Парней-жеребцов зажмем в дисциплине!». 1930 г.

Пьянство, семейное насилие, злостное хулиганство, изнасилование нагнетали в городской среде атмосферу грубого мужского доминирования и агрессивности, порождали чувство незащищенности. Как приговаривал один из персонажей повести В. Каверина «Конец хазы»: «Будет, тварь, тебе ломаться, раздевайся, пойдем спать»[278]. Власть, конечно, пыталась бороться со «старорежимным» отношением к женщине, однако новый гендерный порядок, ставший частью культурной революции и основанный на семейных ценностях и возвышении образа женщины — хранительницы семейного очага, утвердился в СССР только в середине 1930-х гг.