— А мой-то! Вторую получку меня за нос водит: я жду на Обводном, а он по Таракановке и прямо на вокзал, и жрет.
и жрет. без порток ходит, а получку пропивает. Побегу скорей в буфет, а то опять без копейки сиди две недели.
— А я так, бабоньки, вот как делаю: сама здесь стою, одну дочку — на Петергофский, вторую — на Таракановку. Тут уже без промаха, наверняка домой трезвый и с получкой доставим. А вот и он, — ишь, как сыч, озирается… Врешь, не уйдешь!.. До свиданья, бабоньки.»[114].
Образ жены рабочего-выпивохи не мог не вызывать сочувствия. Зачастую ей приходилось сталкиваться не только с отсутствием зарплаты, но терпеть домашнее насилие, ругань и другие выходки благоверного. В романе К.К. Вагинова «Гарпагониада» на чувство жалости давила артистка, выдавая себя за несчастную «жену алкоголика». В ее песне есть такие слова:
Брожу я нищая, голодная и рваная,
Весь день работаю на мужа, на пропой,
В окно разбитая луна смеется пьяная,
Душа истерзана, объятая тоской.
Не жду я радости, не жду я ласки сладостной,
Получку с фабрики в пивнушку он несет,
От губ искривленных несет сорокоградусной,
В припадках мечется всю ночь он напролет.
Но разве брошу я бездушного, безвольного,
Я не раба, я дочь СССР,
Не надо мужа мне такого алкогольного,
Но вылечит его, наверно, диспансер.
А вот не менее проникновенное стихотворение «Пивная или клуб» из «Ленинградской правды» от 2 февраля 1926 г., где лирический герой уже рабочий, которому пивная нужна чтобы скрыться от надоевшей работы и ноющей жены:
Хорошо, хорошо в пивной —
Шуму, гомону сердце радо,
Мозг качает зыбкой волной
Огневого, хмельного яда!
В будни, в будни — суровый труд,
Плач жены, голышей орава, —
Что ж я, даром, что ль, спину тру?
Не имею на праздник права?[115].
Некоторые пьяницы не ограничивались ближайшей пивной, а кутили по-крупному. Так, дежурный общежития охранников расположенного на Васильевском острове радиоаппаратного завода им. Казицкого (бывший завод акционерного общества «Сименс и Гальске», после национализации получивший имя создателя большевистской организации в цехах завода Николая Григорьевича Казицкого) после получки обычно напивался и ехал в «Бар». Там он кутил до 2–3 часов ночи, а затем приезжал в автомобиле с проституткой. Спустя неделю шел в венерическое отделение и преспокойно лечился [116].
О ситуации с пьянством и провале борьбы с ним на том же заводе рассказывает статья «На борьбу с алкоголем»: «Нашей культкомиссией обсуждался вопрос о создании в заводе ячейки по борьбе с алкоголем. Дело, кажется, дальше обсуждения не пошло. А для борьбы с этим злом много и членов ячейки также найдется. Работа большая и трудная. Среди рабочих и служащих нашего завода любителей выпить есть достаточно. Они вносят дезорганизацию и в производство, и во всякую другую работу. Взять хотя бы последнюю экскурсию в Павловск. Без пьянок не обошлось, а следовательно, отсюда и непорядок, и неудовлетворенность экскурсией. А какой вред приносит пьянка в семье рабочего. Деньги, оставленные в пивной, семья голодная, муж рычит, и создается кромешный ад. Кроме того, мы являемся ежедневными свидетелями безобразнейших сцен, которые творятся на 7-й и 6-й линиях против нашего клуба. Мат, драка, шинкарство, проституция процветают вовсю. А дни получек и после получек? Это обильная жатва пивнух и госспирта. Пивные по Малому проспекту, 6-й и 7-й линии в эти дни заполнены казицкими до отказа. А сколько по пьянке прогулов и бюллетеней? Для борьбы с этим злом два пути: нужно поднять голос общественности о закрытии пивных и госспирта в районе завода и клуба, поставить на широкое обсуждение вопрос о борьбе с алкоголем и работе противоалкогольной ячейки. Возбудить вопрос о сокращении торговли водкой и пивом в субботы, праздники и послепраздничные дни. Развернуть агитационную работу за уменьшение пьянства. Кроме того, взамен пивных надо настойчиво требовать создание красных советских чайных, где можно было бы выпить чаю и закусить, а также получить то или иное культурное обслуживание. За эту работу следует взяться партии и профорганизации, а также женорганизации завода»
