Амон вечно на коленках, возится в земле, Жан при каждом удобном случае убегает к нему и тоже опускается рядом. Знает, что не пристало, что эта поза — только для молитвы, что можно просто сесть на корточки, не пачкая чулок и штанов, но очень уж приятно, раздеваясь вечером, вытряхнуть из складок одежды бурые комочки еще влажной земли. Иной раз надзиратель заметит и заставит подобрать. Тогда Жан не спеша собирает уже подсохшие комочки, ползая на коленях — опять-таки! — по холодному каменному полу. И складывает их тайком в припрятанную под кроватью чашку — когда-нибудь, мечтает он, их наберется столько, что можно будет что-нибудь посадить в эту землю.
Потом он ложится в постель. В темноте ему снова мерещатся краски: маслянисто-блестящие полосы, красные и зеленые, лежат, перемежаясь и сливаясь. Не так же ли, думает он, все, что имеет смысл, проявляется в подобной взаимосвязи. Порознь и вместе. Хотел бы он достичь такой же густоты в словах, накладывая их, как краски, прежде чем смешать. Ведь слова как земля — если их разрыхлять слишком часто, они засохнут, потеряют силу, смысл, и нужно подсыпать к ним новые, чтобы вернуть значение. Его терзает мысль, откуда же взять свежие слова, пока, измучившись, он не загонит ее в дальние извилины и не заснет.
Дни тянутся, похожие друг на друга, но ему это однообразие мило. В пять утра колокол бьет подъем. Жан и шестеро его соседей по спальне открывают глаза, а их сновидения — женские округлости, нежные объятия, уютный очаг, грозный голос Всевышнего или адское пламя — при первых проблесках зари запираются на замок. Все мальчики как один простираются ниц. Кое-кто еще полусонный. Потом встают, причесываются, одеваются, и начинаются занятия: сначала повторяют пройденное накануне. Отвечают все по очереди — каждый свою часть урока. А под конец учитель собирает все ответы воедино — весь урок целиком восстановлен. Важно, чтобы каждый ученик внес свою лепту и его труд был оценен по справедливости; чтобы общее целое рождалось из личных усилий.
В семь разучивают новый урок в классе, затем идут завтракать в спальню. Все молча смотрят друг на друга, пьют, медленно жуют и переводят дух, прежде чем в девять взяться за тяжелый труд — латинский перевод. Чаще всего учитель выбирает Овидия или Вергилия, поэтов, не знавших истинного Бога. Образы Вергилия, простые, неожиданные, выразительные, хоть и незатейливые, сразу поразили Жана. Кто-то из мальчиков сказал, что это непристойный автор. Учитель ответил, что до Христа такими были многие поэты, но это не делает их менее великими. Мчится, сказано у него, «pallida morte futura»
