В двадцати километрах от Версальского дворца есть лощина. Спуск в сотню ступенек ведет на самое дно, где находилось некогда аббатство Пор-Рояль[11]. На склонах располагались ферма, амбар, плодовый сад, шары кустов, огромные деревья. По контрасту с самым роскошным за всю французскую историю парадным местом эта лощина поражает своим покоем, строгой простотой, здесь чувствуешь себя в затворе, в спасительном убежище. Быть может, предполагает Береника, вся жизнь Расина определяется раздором, который вносило в его душу соседство этих мест.
Все пусто. Монахини покинули аббатство и перебрались в Париж. Тут слишком сыро, воздух нездоровый. Жан иногда убегает с уроков. Спускается в лощину по ступеням. Гуляет по обители, доходит до Уединения — так называются поставленные в круг скамейки под сенью деревьев, — разыгрывает там воображаемые сцены, диалоги. Ему то и дело мерещатся юные девы — они кричат наперебой, судачат, хохочут, думая, что ускользнули от настоятельницы. Но Божье око видит все! Он здесь читает вслух коротенькую оду на латыни собственного сочинения, и все деревья превращаются в людей. С восторгом слушают его. Аплодируют ладонями листьев. Глаза у него наполняются слезами. Вдруг ударяет колокол. Он во весь дух бежит на монастырский двор и прислоняется к колонне, стараясь отдышаться.
Идет вверх по склону, но ему все кажется, что монахини — там, внизу, у него за спиной, их платья задевают каменные плиты, и слышится неясный гул молитв. Иной раз он, не выдержав, несется вниз — никого, тишина. Так досадно, но он закрывает глаза, впивает тишину, как свежий воздух, и блаженно улыбается.
Мать его умерла, когда ему было два года. А вскоре за ней и отец. Он их совсем не помнит. Скорее помнит разных женщин из Ферте[12], которые его голубили, заботились о нем, обжигали горячим дыханием его щеку. А среди них — свою молоденькую тетушку[13]; бывало, она подзывала его, он прижимался головой к ее плечу. Его волосы мешались с ее мягкими кудрями, звуки ее голоса вились вокруг него, из них сплетался кокон, в котором ему было так уютно, и можно было обойтись без слов, ведь она была рядом и умела высказать за него все его нужды и желания — так продолжалось до тех пор, пока однажды она не склонилась к нему с горестным лицом. Ее голос срывался, но он понял по движению губ: она уходит, покидает его. Обняв его чуть крепче, чем обычно, она поднялась и исчезла. В потемках он как будто разглядел, что ее губы сложились в два коротких слога «мне жаль», но, может статься, она пыталась вымолвить что-то другое. Он спросит у нее потом, когда опять увидит, ведь это же сюда, в Пор-Рояль-де-Шан, она уехала, когда рассталась с ним, как до нее все остальные: бабушка, двоюродные братья. Пройдет немного лет, и его пошлют туда же, в школу, где, как считалось, юным господам давали превосходное образование.
