– Возможно, но…
– Твои изобретения должны выйти за эти стены, дышать свежим воздухом, а не валяться здесь без всякой пользы. Они заживут новой жизнью, когда на них будут смотреть люди, и это придаст смысл твоему существованию. Обещай, что подумаешь. Твои эксперименты с вазами совершенно уникальны, они заслуживают огласки, признания, слышишь? Ты ДОЛЖЕН довести все до конца.
Она чмокнула его в щеку и ушла, оставив наедине со своими мыслями. Ганель разглядывал модель разломанной вазы, возвращаясь мыслями к самому себе. Ариадна совершенно права, невозможно бесконечно жить такой жизнью: она по одну сторону, финансируя его многочисленные гениальные озарения, он – по другую, превратив мастерскую в склад образцов и проводя там половину ночей.
Он открыл буклет. Отбор конкурсных работ состоится через месяц. Двадцать восемь дней, чтобы успеть все сделать. Это реально. На оборотной стороне он прочел еще один анонс Дворца Токио:
Приглашаем вас посетить выставку Натана де Галуа, сплав древнего ремесла и новых технологий, когда умные руки творца и печатный станок нашли друг друга.
Заинтригованный Ганель натянул куртку и вылез из своей берлоги, зажав в руке объявление.
Когда ему случалось выбираться наружу, он любил заглянуть во Дворец Токио, один из крупнейших европейских центров современного искусства. Прошло уже почти восемьдесят лет с тех пор, как тысячи пустующих квадратных метров здания превратились в живой организм, подвижный, как само искусство, и населенный художниками, которые везде что-то рисовали на стенах, сооружали, творили. Это было пространство вне времени, оно дерзко провоцировало свободу и хаос, призывая посетителя затеряться в своих недрах.
Ганель заплатил за вход и направился прямо в зал Натана де Галуа. Устроители выставки придумали для нее удачное название «Двойное „я“». Он уже слышал об этом художнике, чей рейтинг резко пошел в гору за последние два года. Он, кстати, тоже жил в Монруже, но Ганелю ни разу не приходилось видеть его произведения.
Де Галуа явно был гвоздем программы. В его зале было намного больше посетителей, чем во всех остальных. Когда Ганель вошел туда, он был просто ошеломлен десятком собранных там работ. Многие экспонаты напоминали его собственные, хотя были не столь причудливо изогнуты и сделаны из более благородных материалов: лампы, вдохновленные лентой Мёбиуса[27], скамейки наподобие пчелиных гнезд, примерочные кабины в форме руки, сжимающей того, кто в ней находится, многочисленные зеркала с удваивающимися отражениями, – и все изготовлено с помощью современных технологий, поскольку в центре этого странного конгломерата возвышался трехмерный принтер последней модели.
