– Тебе бы стоило вернуться на службу, – доверительно говорит она. – Это помогло бы… выдержать все остальное. Им тебя не хватает, Реми и ребятам.
– Выйти на службу, при том что я сдохну меньше чем через год?
Он поднимает стакан:
– Считается, что эта штука убивает. Но бывают куда худшие мерзости, они приканчивают тебя без всяких предупреждений.
Колокольчик над входом звякает. Мужчина садится слева за стойку на самом дальнем ее краю. Череп в форме сахарной головы и мерзкая физиономия с татуировкой в виде паутины.
– Одно разливное.
Голос сухой и низкий, мужчина смотрит на соседа со странным огоньком во взгляде. Пока Матильда обслуживает нового клиента, Улисс допивает свой стакан, кладет банкноту на стойку и выходит под дождь. Смотрит на Сену, которая изгибается, словно линия судьбы, на Новый мост, на дом номер 36 по набережной Орфевр. Вся его жизнь. Остается несколько месяцев, и он мечтает о серьезном расследовании, которое он провел бы мастерски, прежде чем уйти в отставку с улыбками и объятиями. Но похоже, Старый Бородач там, в небесной вышине, решил все по-другому.
Он снова садится на пятую линию метро в направлении Десятого округа и тяжело вздыхает, взбираясь по лестнице на свой этаж. Его заранее пугает реакция Франс. Узнав о его болезни, она всячески поддерживала его, но и у нее тоже есть свои пределы.
Улисс заходит в свою маленькую квартирку площадью сорок квадратных метров, пристраивает пальто на вешалку рядом с книжными полками, где стоят его любимые произведения. Смотрит на корешок: «Старик и море». Эх, море… Как давно он его не видел? Он уже и не помнит, как шуршит теплый песок под босыми ногами. Париж со своими темными тучами держит его в плену слишком долго. А его так тянет на природу.
Он возвращается к книге. Вспоминает, что это последнее произведение Хемингуэя, созданное перед тем, как он, не выдержав борьбы с болезнью, покончил с жизнью в одно обычное воскресенье, в котором нашлось место охоте и рыбалке. И в повести старик тоже ведет свою последнюю битву в море.
Улисс встряхивает головой и возвращается к реальности. Франс его не встречает, – наверно, ее нет дома; кстати, она не звонила ему с самого полудня.
– Франс?
Никакого ответа. Улисс наливает себе большой стакан воды, чтобы промочить горло, и продолжает набирать на мобильнике номер жены. Вдруг где-то в глубине квартиры раздается звонок. Не сбрасывая вызова, он идет по коридору. Звук из спальни. В нем просыпается профессиональный инстинкт копа, тот неосязаемый телесный механизм, от которого мгновенно сводит внутренности.
