— Владимиру Ильичу подарите, — ласково сказал Дзержинский. — И себе возьмите на память.
На второй день Дзержинский позвонил мне и попросил, чтобы я пришел в Кремль к Ленину к 7 часам вечера. Весь день я волновался, ожидая предстоящей встречи с Ильичем. Хотелось как можно лучше осветить ему обстановку в Сибири после освобождения ее от колчаковщины, передать настроение омских рабочих и их безграничную любовь к руководителю Советского государства…
Кремлевские куранты гулко отбили семь ударов. День кончался, и Зал заседаний Совнаркома был тих. Лишь за небольшим столом, рядом с кабинетом Ленина, сидел управляющий делами, высокий, спокойный Николай Павлович Горбунов.
— А, прибыл! — произнес Горбунов, увидев меня. Взглянув на часы, он сказал подбадривающе: — Ну, пойдем… — Он тихо отворил дверь и сказал, не заходя: — Владимир Ильич, к вам из ВЧК…
Мне до этого приходилось встречаться с Владимиром Ильичем, разговаривать мимолетно. Последний раз это было год назад. Но в кабинете Ленина я впервые. Чувства волнения и радости охватили меня.
Бросилась в глаза широкая комната, два бледных от вечерних сумерек окна справа, слева — молочно-белое пятно высокой изразцовой печи, а посредине, на письменном столе, светит лампа со стеклянным нежно-зеленым грибом абажура. В нескольких шагах от меня, склонившись над столом, Ленин.
Ильич поднимает голову. Чуть прищурив глаза, вглядывается, узнает:
— Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Уралов!
Эти слова он говорит, уже вставая из-за стола, идя навстречу. Он протягивает руку. И я ощущаю ее сильное пожатие.
— Садитесь, пожалуйста! — говорит Ленин, показывая на обшитое кожей кресло слева от стола.
Ленин уже сел на свое место, повернулся ко мне вполоборота:
— Ну-с, что скажете, товарищ Уралов?
План моего доклада куда-то исчез. И я начал с того, о чем и не думал говорить:
— Владимир Ильич! Я ведь только приехал… И потому с опозданием от омских железнодорожников и сам поздравляю вас с днем рождения… Крепкого-крепкого здоровья желаем вам…
Живое лицо Ленина каждой черточкой передавало его внутреннее состояние, и было видно, что начало разговора несколько удивило Ильича. Но я все-таки продолжал:
— Вместе с группой товарищей, чекистов, мы прибыли специальным поездом, отремонтированным во время субботников… Поезд омские рабочие прислали вам в подарок. Это эшелон с хлебом, двадцать вагонов пшеничной муки…
По мере того как я говорил, лицо Ильича согревалось. Видимо, Дзержинский, сказав о приезде представителя ВЧК в Сибири, умолчал о подарке рабочих, чтобы доставить Владимиру Ильичу неожиданную радость.
