Но плану капитана не суждено было сбыться. За его спиной сверкнул поразительно чистый, солнечно-золотой свет и сияющий росчерк рассёк небосвод надвое. Продолговатый сгусток золотого пламени прочертил небесную лазурь над головами солдат, вонзился в аморфную дымную тушу Эсраила. Чёрный туман расступился перед ним, обнажая алое ядро — и золотой сгусток пронзил багровую сферу навылет, умчался дальше, исчез за облаками. А ядро Эсраила… лопнуло. Красными брызгами оно разлетелось в разные стороны — и вслед за ним лопнули три других сферы на кончиках усиков. Буле не знал, из чего сделаны чудовища, и впервые видел смерть одного из них — но больше всего это напоминало кровавый дождь. Усики медленно осели наземь, исчезнув за деревьями, а чёрный туман развеялся на глазах — казалось, его разогнал сильный порыв ветра. На смену туману пришла радуга — странного оттенка, зато полная дуга, протянувшаяся над местом гибели Эсраила. Гончие, только что бешено рвавшиеся на штыки солдат, неожиданно отпрянули, заметались туда-сюда, явно не зная, что им делать.
— Из-за валов не выходить до команды! — Всё ещё ошарашенный, Буле нашёл в себе силы отдать нудные распоряжения. — Вести беглый огонь по Гончим! Отправьте людей на батарею, поищите выживших!
Он оглянулся на экипаж, запряжённый четвёркой вороных… и увидел его лежащим на боку в полусотне шагов от прежнего места. Там, где стояли странные люди в штатском платье, образовалась чёрная выжженная плешь, похожая на след от попадания рубинового луча Эсраила. Буле готов был жалованье за всю жизнь прозакладывать, что именно там свернул золотой свет, и именно оттуда вылетел огненный сгусток, поразивший чудовище — хоть сам этого и не видел. Оставив командование редутами на лейтенанта Димонта, капитан в сопровождении адъютанта и пары солдат поспешил к обгорелой плеши.
Экипаж неизвестных выглядел как варёное яйцо, по которому стукнули кулаком — один борт вмялся внутрь. Лошади, отброшенные вместе с экипажем, были мертвы — они не ржали, не бились, не пытались высвободиться. Пассажиров Буле разглядел не сразу — они валялись на земле почерневшими сломанными марионетками. Одежда спеклась с их плотью, и различить, кто из них кто, пожалуй, не смогли бы и близкие родичи. Капитан видывал разные виды смерти, однако от такого даже бывалому вояке сделалось бы не по себе. К немалому удивлению капитана, трупов оказалось лишь четыре. А точно в середине обгорелой плеши лежала на боку та самая женщина в мужском платье — с виду невредимая. Буле с адъютантом подбежал к ней, перевернул на спину — и сразу убедился в ошибочности своих первых выводов. Правая рука незнакомки, которая поначалу не была ему видна, превратилась в головешку — понять, где кончается рукав, а где начинается плоть, не представлялось возможным. Удивительно, но никаких следов пламени на одежде женщины больше не было — ни правый бок, ни плечо не пострадали. Бледное, очень красивое холодной точёной красотой лицо незнакомки тоже пострадало — круглые очки в тонкой золотой оправе буквально впечатались в него. Осколки линз, чудом пощадив веки, иссекли кожу вокруг глаз сотней порезов. Правая дужка, согнутая, вмялась в висок, не проломив кость, но содрав хороший кусок кожи. И всё-таки женщина выглядела куда как лучше своих спутников.
