Я сидел с письмом в руках, не в состоянии двинуться с места. Вот когда, наконец, открылась загадка. Вот в чем причина трагедии, ключ к которой я искал три года. Никогда я не мог себе представить этого! После рассказа Сильвии Ример, Магги, Арлены этот трагический эпизод был последней каплей. Я понял, что моя жена была той женщиной, о которой мне рассказала Сильвия, Вот когда я увидел настоящего Ронни!
Все было ложью, он нуждался в приятелях, любовницах, убеждавших его в его силе. Эти годы он жил нашей кровью, как вампир. И вдруг, когда он собрал новый квартет жертв, роли изменились. Из-за Билла, его молодости и любви, Ронни сам стал жертвой. «Фелиция не стоит слез», – это слова участия Ронни после ее самоубийства!
О, если бы он ожил! Я сам бы убил его. Я переживал каждую фразу письма Фелиции, ведь она была жертвой пресыщенного самодура, жертвой, вампира, праздновавшего свой триумф за счет гибели другого. Я видел жену, как живую, на краешке карниза. Прыжок…
Но сейчас дело не в Фелиции… Надо спасать еще живого. Каким образом письмо очутилось в моем ящике? Сейчас мне было ясно одно:, когда я вернулся из Калифорнии, кто-то перехватил письмо и скрыл от меня. Это мог быть только Билл; который болезненно переживал эту драму. Билл, обожающий мать… Билл, в то время пятнадцатилетний мальчик, читал это письмо!
Мне вспомнилась реплика Билла: «Я не хотел тебя ненавидеть, это все из-за матери». Он спрятал письмо, чтобы пощадить меня? Но оно ужасно для пятнадцатилетнего мальчика. Так вот в чем заключался его секрет, его тайна…
Не Фелиция и не я стали жертвами Ронни Шелдона. Главная его жертва – Билл. Ронни отдавал себе в этом отчет. Это подтверждается и его завещанием: он погубил мать и за это хотел заплатить сыну после своей смерти, то есть надругаться еще и над ним.
Билл спрятал письмо. Но каким же образом оно попало в мой ящик? Я вспомнил Сильвию. Памятью о матери, очевидно, и было это письмо. Сильвия сказала, что коробка была пуста, когда Билл пошел на 58-ю улицу. Вспомнились отрывистые фразы Билла: «Я должен был объяснить Жанне». Сегодня утром говорил, что она что-то должна была мне сказать, но когда я спросил, что именно, он отделался словами: «Сказала ли она тебе, как это переживает?»
Теперь стало попятно. Билл хотел знать, говорила ли мне Жанна о письме. Он понимал, что это письмо является тем оружием, которое ударит по супружеской жизни Ронни. Он отнес его /Канне и ничего не сказал об этом Транту. Здесь говорило чувство самосохранения. Нетрудно было понять, как реагировал бы на эта Трант: «Еще лишнее отягчающее обстоятельство».
