Он, казалось, удивился, но был доволен, что я так быстро согласился.
– Отлично. Едем.
Мы сели в полицейскую машину и поехали на Центральную улицу. Трант молчал. Он оставался для меня загадкой. У меня не было ключа ни к его мыслям, ни к его чувствам. Внезапно он спросил:
– Вы и сейчас считаете своего сына невиновным?
– Да. Я считаю его невиновным, – твердо ответил я.
– Может быть, вы сможете изложить свои аргументы несколько яснее, чем вчера вечером?
Что я мог ему ответить? Что вопреки мнению Жанны, Анни и всего света знаю, что Билл не убивал Ронни? Сама судьба была против меня. Я не верил в Билла, сам выдал его полиции и еще вчера считал его черствым эгоистом.
– О» мне сказал, что не делал этого, вот и все. Давайте на этом закончим, – зло бросил я.
Но ничто не могло вывести Транта из равновесия.
– А – я не думаю заканчивать, – спокойно ответил он. – Ведь вы его знаете лучше всех. Предполагаю, что вам не удалось установить его алиби. Если бы вы отыскали тот кинотеатр, то, наверное, сказали бы мне об этом. Может быть, вы так уверены в его невиновности потому, что у него не было мотива для убийства?
«Странный полицейский, – мелькнуло у меня в голове. – Он не жалеет сил, чтобы уничтожить Билла и ‘в то же время старается помочь мне его спасти».
Хватаясь за соломинку, которую он мне бросил, я сказал:
– Да, я не вижу мотива для убийства. Жанна его любила, готова была бросить все и пойти за ним. Победа была бы на стороне Билла. Зачем ему нужно было убивать?
– Вы признаете, что Жанна Шелдон его любила?
– Не понимаю.
– Еще вчера вы не хотели этого признавать.
– А теперь признаю.
– И Жанна Шелдон хотела оставить мужа ради вашего сына?
Неужели я сделал неверный шаг? Кажется, нет. Ведь Трант не может не заметить любовь Жанны к моему сыну.
– Да, – ответил я.
– Потому что она любила его?
– Да.
– Но ведь ваш сын взял с собой оружие?
– Он объяснил мне это. У него не было намерения им воспользоваться.
– Значит, вы считаете, что мотива не было?
– Да.
Он внимательно посмотрел на меня и повторил свое обычное:
– Понимаю.
Я снова попал впросак. Поверил, что он и в самом деле дружески настроен. Но теперь я сообразил, что, прикрываясь любезностью, он провел со мной новый поединок, в котором опять оказался победителем.
Мы шли через какие-то бесконечные комнаты, заполненные людьми. Наконец Трант ввел меня в небольшое мрачное помещение, где стояли стол и три кресла. Ввели Билла, полицейский остановился у дверей.
Я с трудом вынес это свидание. Вид у сына был подтянутый, опрятный, волосы старательно причесаны. Он напоминал мальчика из школьного лагеря, встречающего своих родителей. Лицо у него было хмурое и какое-то апатичное. Сначала он даже не понял, что я пришел к нему. Он смотрел на Транта, не замечая меня, а потом взглянул укоризненно, словно желая сказать: «И ты с ними».
