Именно в этом году взблескивают открытия: полароидная фотокамера, транзистор, беспроводной телефон. Грейс Хоппер думает, что вместо множества разных аппаратов все должен бы делать один-единственный — при правильном программировании. Но чтобы заставить машину выполнить точный приказ, требуются часы кодирования. Вот если б был язык, который переводил бы машине человеческие приказания, если б машина могла самопрограммироваться, все бы упростилось.
Она часами сидит за столом, склонясь над расчетами. Позднее, когда каждый новый компьютер потребует собственного языка-посредника и потому ширящаяся компьютерная империя рискует фрагментизироваться, Грейс Хоппер руководит работой по созданию единого языка программирования, COBOL.
«Я могу заставить ЭВМ делать именно то, что я хочу, главное — сформулировать задачу».
Есть тысяча причин вскрыть механизм часов. В семь лет Грейс Хоппер вскрывает семь механизмов, а стало быть, причин тому может быть семь тысяч. Теперь она использует цифры, чтобы создать язык для общения с машиной.
Буэнос-Айрес
Один из тех, кто в 1947 году приезжает в Буэнос-Айрес, — шведский нацист и доброволец СС Ханс-Каспар Кройгер. Сейчас он работает инструктором в аргентинской армии. И тоже напишет статью в «Дер вег», но в первую очередь занимается переброской нацистов из Европы. С этой целью он открывает маленькое бюро путешествий, «Вианорд», совместно с Турольфом Хилльбладом, тоже шведским нацистом.
Ханс-Каспар Кройгер дает в «Дер вег» рекламное объявление, откуда следует, что скандинавское бюро путешествий дает консультации по иммиграции — «Beratungen in Einwanderungsangelegenheiten» — и что расположено оно по известному адресу: Суйпача, 156.
На той же улице, что и шведское посольство, в том же доме, где располагается первая редакция «Дер вег». Но никакой таблички на двери. Бюро путешествий «Вианорд» — тайна, работает оно на втором этаже.
Молодой швед, Рагнар Хагелин, случайно устраивается на работу в это бюро летом 1951 года. Его задача — бронировать места для немецких пассажиров на судах, идущих из северной Испании в Буэнос-Айрес. Исключительно для пассажиров-немцев. Каждый день заходит аргентинский полицейский комиссар, записывает Хагелин, но никаких выводов не делает. А какие выводы можно сделать?
Только когда у молодого Рагнара Хагелина случается спор с одним из сотрудников бюро — бывшим спортсменом, выступавшим за Гитлера на Олимпийских играх 1936 года, — он понимает, куда попал. Они сравнивают французский и немецкий языки, Хагелин заявляет, что предпочитает французский, цитирует Наполеона и говорит, что немецкий — язык для болванов. Тогда коллега, схватив Рагнара за рубашку, прижимает его к стене. Потом Хагелин обсуждает этот инцидент со знакомым из шведского посольства, и тот подтверждает, что «Вианорд» принадлежит нацистам, это же всем известно. Рагнар Хагелин немедленно увольняется.
