Сейчас в Турине почти лето. Своего рода будни. Своего рода тишина. Кому охота оглядываться назад, когда воспоминания причиняют столько боли, что было, то было, и постоянные разговоры не загладят уже совершённые кошмары, верно? Большинство, кажется, именно так и считает, хотя и молчит. Оставить прошлое, идти дальше.
Примо Леви работает, разговаривает с сестрой, общается с друзьями, пишет своей Лючии любовные стихи, но не сдается. Особенно его огорчает отказ престижного издательства «Эйнауди». И теперь он перерабатывает текст, ищет новые пути напечатать свое свидетельство, свою книгу, и обдумывает название. Неожиданно у него образуются свободные деньги, он отставляет велосипед и покупает мотороллер — «Ламбретту». И отмечает новую свободу поездкой во Францию, где вновь встречается со своим другом Жаном Самюэлем.
Рассказывает ли Примо Леви, что оно закончено, описание времени, когда они были рабами в Освенциме? Печатать его, конечно, никто не хочет, но он ведь все равно рассказывает Жану о той главе, что родилась из их плена и дружбы? Да, рассказывает.
Жан — в книге его зовут Пиколо — тоже все помнит, только иначе, может назвать те же детали, но под другим углом зрения. Он придает особую важность их первой встрече, среди страха погибнуть от бомбежки, когда они открываются друг другу в разговоре о своих матерях. Воспоминания у Жана не такие, как у Примо, но это не играет роли. Он слушает, не говоря ни слова.
Рассказ о двух молодых парнях, узниках концлагеря в Польше — сердце неопубликованной книги. Больное место. Это человек? Вопрос вмещает не только низведение жертвы до просто жертвы, но и низведение преступника до просто палача.
Вспомни июньский день под польским небом. Вспомни насилие, вспомни его внезапную отсрочку. Примо и Пиколо должны отнести суп остальным в рабочей команде и идут кружным путем, чтобы немного затянуть время, глотнуть чуть больше воздуха, вспомнить, что существует то, что зовется свободой, хотя бы и на десять минут. Земля пахнет краской и смолой, и Примо Леви вдруг вспоминает песчаные пляжи детства, а затем приходят слова, строки из «Божественной комедии» Данте, остатки гимназических познаний. Он объясняет терпеливому Пиколо, кто такой Данте, что такое «Комедия», из чего состоит «Ад», и его охватывает горячка. Он словно впервые слышит эти слова, в крещендо фрагментов памяти, ему кажется, он вот-вот сумеет вполне объяснить природу человека, его историю и способность к добру и злу.
