За последние десять лет или около того почти каждое мое решение – важное или не очень – принималось под воздействием моей пагубной привычки. Это определяло и выбор моих друзей, и то, как я проводил свободное время, и даже мою карьеру. Биржевая торговля, будем честными, – это просто узаконенная форма азартной игры. Если бы ты встретился со мной у меня дома, то подумал бы, что у меня все есть: высокооплачиваемая работа, прекрасная квартира и шикарные женщины, – но на самом деле я целыми днями мечтал о том, как словлю кайф. Малейшего наплыва тревоги или скуки было довольно, чтобы я скрылся в туалете с фляжкой водки и порцией кокаина, пытаясь снять напряжение.
На миг Райли подумал, что читает о другом Хазарде. Парень, с которым он познакомился, был явным сторонником ЗОЖ. Он не пил, не ходил на вечеринки, обычно ложился спать в девять часов и вставал очень рано для медитаций. Райли предположил, что он законченный веган (возможно, из-за его хипстерской бороды и саронга, который он постоянно носил), пока не увидел, что парень ест рыбу. Но, рассудил Райли, какова вероятность, что Хазардом зовут какого-то другого человека, чья тетрадь оказалась в его рюкзаке? Ноль.
Райли нахмурился. Как мог он так сильно ошибаться в Хазарде? Неужели все люди настолько сложные? Он явно не такой. Он знает хоть кого-нибудь по-настоящему? Он продолжал читать с некоторой опаской.
Я давно прошел ту точку, когда все это доставляло мне удовольствие. Кайф перестал быть кайфом, а был просто тем, что помогало пережить день. Моя жизнь все сжималась и сжималась, застряв на этой жалкой беговой дорожке.
Недавно я нашел свое фото, где мне лет двадцать, и понял, что потерял себя. В те годы я был добрым, оптимистичным и смелым. Я любил путешествовать в поисках приключений. Я научился играть на саксофоне, я говорил по-испански, танцевал сальсу и летал на параплане. Не знаю, смогу я стать таким снова или уже слишком поздно.
Вчера в какой-то момент я поймал себя на том, что с благоговением смотрю на фосфоресцирующее ночное Южно-Китайское море, и подумал, что, возможно, вновь открою для себя это ощущение чуда и радости. Надеюсь на это. Вряд ли я примирюсь с мыслью прожить остаток жизни без кайфа.
Итак, что теперь? Я не могу вернуться к прежней работе. Даже если я смог бы смешаться со старой толпой и работать с фондовыми рынками в трезвом состоянии, я уже сжег все мосты. Когда я пришел к бывшему боссу с заявлением об увольнении (конечно, под кайфом – последнее «ура!» и все такое), я проговорился ему, что на последней офисной вечеринке нюхнул с его женой грамм кокса, а потом оттрахал ее на том самом столе, за которым он сидит. Я еще пошутил о том, что ухожу с трахом. Вряд ли он напишет мне хвалебный отзыв.
