Дарси закусила губу и присела на диван. Зафир помог ей и поставил костыли рядом. Его одеколон так сильно бил ей в нос, так сильно дурманил ее, что она еле могла себя сдерживать, чтобы не накинуться на него с поцелуями. Нога ее снова разболелась и ныла не хуже больного зуба, что ее очень бесило. А апогеем становилась мысль о пережитом тесте на установление отцовства, чтобы доказать истинному отцу ребенка, что он и есть отец. Слишком много всего случилось за сегодняшний день, слишком много для нее одной.
– Ты не обязан оставаться на чай, – внезапно сказала она. – Давай не будем притворяться, что чудесное воссоединение произошло по волшебству за один день. Мы оба знаем, что это не так. Моя мама… она просто хочет быть вежливой…
– А ты не стремишься к тому, чтобы быть вежливой, – ответил он и скрестил руки на груди.
– Я не хочу притворяться, что рада. Если бы я тогда не упала с твоего забора и не повредила ногу, мы бы сейчас с тобой не были у меня дома и не разговаривали. Все это время ты даже не думал обо мне. Ты лишил меня любимой работы и, наверное, хорошо спал ночами. У тебя не болела душа о том, что со мной сталось и как я выживала. Я уже не говорю о том, что тебя явно не посещала мысль о том, что я могла от тебя забеременеть.
Как бы больно это ни звучало, она была рада высказать ему все, что накипело за столько лет. Дарси почувствовала облегчение. Она столько копила, терпела, что больше не могла сдерживаться. Кроме того, она знала, что, вероятно, другой возможности поговорить начистоту у них не будет…
Зафир не ожидал такого от Дарси. Она обратила внимание, что руки его затряслись от волнения, когда он поправил выбившуюся прядь волос.
– Раз уж мы об этом заговорили, ты когда-нибудь задумывалась, как я себя чувствовал, когда увидел тебя в объятиях своего брата?
– Если бы ты меня любил, ты бы почувствовал обман и не поддался бы на провокацию. Когда ты вошел, Ксавьер силой притянул меня к себе и поцеловал. Как только я взглянула на тебя, я поняла, что ты не видел торжествующего выражения лица своего братца. Тогда ты ничего не видел, кроме измены. Ты даже не спросил, что произошло, а просто выгнал. Как будто все, что было между нами, наши чувства, наша любовь, для тебя ничего не значило.
В звенящей тишине Дарси ощущала, что, пока она говорит, она идет босиком по битому стеклу, и каждое слово режет ее по живому, и ее сердце истекает кровью.
– Если все, что ты говоришь, правда, то я уже сполна расплатился за то, что сделал. Я не только не знал, что стал отцом, но и обидел женщину, о которой заботился и уважал…
