Был ли И. В. Сталин в шоке?
Два, по существу, уже преданных забвению пигмея, прежде чем уйти в полное небытие, решили все-таки пнуть мертвого дракона. Н. С. Хрущев в своих мемуарах пишет: «Война началась. Но каких-либо заявлений советского правительства или же лично Сталина пока не было… Сейчас я знаю, почему Сталин не выступил. Он был совершенно парализован в своих действиях и не собрался с мыслями… Он находился в состоянии шока».
Более резкую оценку Сталину дает бывший главный идеолог Советской Армии Д. Волкогонов, говоря, что тот был в состоянии прострации, но не в первые дни войны, как утверждает Хрущев, а через неделю впал он в такое состояние, поскольку 29 и 30 июня отсутствовал в Кремле. И далее никаких доказательств, только домыслы, слухи, сплетни и сознательное искажение фактов. Разве Хрущев не знал, что 22 июня в 12 часов 15 минут по советскому радио выступил заместитель предсовнаркома народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов?
Увлекшись развенчанием Сталина, Волкогонов идет дальше: он приписывает ему предательские намерения в отношении Советского государства и нашего народа. В частности, он утверждал, что Сталин в октябре 1941 года вынашивал замыслы капитулировать перед Германией. Это обвинение он подкрепляет тем, что Сталин якобы приглашал в Кремль болгарского посла Стаменова, которого умолял связаться с Гитлером и довести до последнего сведения, что Советский Союз согласен на любые условия капитуляции и значительные территориальные уступки. И якобы только отказ болгарина выполнить просьбу Сталина спас страну от этих коварных замыслов вождя. Какова же правда о «шоке Сталина» и его замыслах «второго Брестского мира»?
Истинная картина о состоянии И. В. Сталина в первые дни войны хорошо просматривается из тетради учета посетителей вождя, которая заполнялась дежурными сотрудниками. Эти тетради были заведены в 1927 году и велись до самой его смерти. В них, как правило, фиксировались фамилии посетителей и время их пребывания в сталинском кабинете. Это были не только члены Политбюро и Совнаркома, но и ученые, военные, работники культуры и искусства.
Так вот, в первый день войны у Сталина состоялось 29 встреч и бесед с политическими, военными и хозяйственными деятелями, 23 июня — 21, 24 июня — 24, 25 июня — 29, 26 июня — 28, 27 июня — 30, 28 июня — 28. Таким образом, факты полностью опровергают утверждение, что в первые часы войны Сталин был растерян и деморализован. Уже с раннего утра 22 июня у него были Молотов, Берия, Тимошенко, Жуков, Мехлис, Маленков, Микоян, Каганович и другие видные политические и государственные деятели, крупные военачальники. В эти дни Сталин сам готовил свое выступление по радио 3 июля, и из текста его речи не видно, чтобы он был в шоке. Это была речь руководителя, уверенного в победе советского народа над фашистской Германией.
