И еще один штрих из поведения И. В. Сталина в первые дни и месяцы войны.
При рассмотрении проекта Постановления Государственного Комитета Обороны № 611 от 15 октября 1941 года «Об эвакуации столицы СССР Москвы» Сталин сам вычеркнул свою фамилию из документа, заявив, что «Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке». В документе также говорилось, что «в случае появления противника у ворот Москвы Берии и Щербакову поручалось произвести взрывы предприятий, складов, учреждений, которые нельзя эвакуировать, а также всего электрооборудования метро (исключая водопровод и канализацию)».
И все-таки возникает вопрос: зачем понадобились Хрущеву и Волкогонову инсинуации в отношении И. В. Сталина? Допускаю мысль, что Хрущев никак не мог простить Сталину обиду за сына, которого вождь отказался реабилитировать за совершенное преступление, и за те встречи на подмосковной даче, где ему отводилась роль шута и дворцового скомороха.
Ныне покойный И. Д. Панин, неоднократный участник этих обедов и ужинов, лично рассказывал автору об этой крайне унизительной роли, которая на даче отводилась Хрущеву, — веселить почтенную публику примитивными плясками.
Что же касается Волкогонова, то ему надо было найти любой сенсационный повод, чтобы отвлечь внимание общественности от своего сногсшибательного кульбита беспринципного перевертыша на безответный объект, коим стал Сталин. Дело в том, что ни один политик, ни один общественный деятель в стране больше и чаще Волкогонова не цитировал Сталина и не требовал от подчиненных: солдат, офицеров и генералов — запоминания высказываний вождя. Все инструкции Главпура Советской Армии, утверждавшиеся Волкогоновым для войск, сплошь, до карикатурного неприличия, состояли из цитат В. И. Ленина и И. В. Сталина. В те годы большего талмудизма и начетничества, чем в армии, нигде не было.
В конечном итоге, как всегда, у лжи ноги оказались короткими.
Полагаю, что имеет право на существование еще одна версия: И. В. Сталин серьезно опасался открытия второго, внутреннего, фронта, выступления «пятой колонны» в стране по мере приближения немецких войск к Москве. Причинами этих опасений могли быть: наличие в стране значительной немецкой, как сейчас принято говорить, диаспоры, среди которой гитлеровские спецслужбы активно занимались вербовочной работой накануне войны, сотен тысяч обиженных родственников репрессированных (арестованных и раскулаченных) и озлобленных троцкистов. Вот почему И. В. Сталин первостепенное внимание уделял укреплению тыла и недопущению войны со своим народом, что неоднократно предрекал Троцкий. Видимо, эти соображения были в основе решения Президиума ВС СССР и руководства НКВД о срочном и, добавлю, массовом переселении немцев из Крыма, Поволжья, западных и центральных областей (в том числе и из Воронежской области), а также из республик Северного Кавказа в Сибирь и Казахстан. Далее, в течение первых двух суток войны были проведены в Москве и других крупных городах аресты лиц, подозреваемых в шпионаже и совершении других особо опасных государственных преступлений, и уголовно-бандитских элементов. На удивление, эти цифры не впечатляют. Так, в Москве было задержано 740 агентов Германии, Италии, Японии, Венгрии, Румынии, Финляндии, в том числе и 450 бандитов и главарей уголовных «малин». На патрулирование улиц по Москве и Московской области было дополнительно к милиции выведено 15000 человек.
