– Лютер!
Лютер прицелился. Без предупреждения, мгновенно и не говоря ни слова. Просто прицелился и нажал на спусковой крючок.
БАБАХ!
Саймон готов был поклясться, что он почувствовал, как пуля чиркнула в миллиметре от его носа и со свистом пролетела мимо. Он сразу вспомнил то время, когда занимался гольфом и его шурин Роберт однажды неудачно ударил по мячу, тот пролетел мимо его носа и врезался в стоящего рядом мальчишку, подносящего клюшки. Мальчишка получил сотрясение мозга. Дурацкое сравнение, конечно, но, когда пуля с визгом пролетела мимо и кровь брызнула ему на щеку, даром что все это произошло за какую-то секунду, на память ему почему-то пришел именно тот случай: игра в гольф в Парамусе, штат Нью-Джерси.
Кровь…
Закатив глаза, Ингрид рухнула на пол.
Словно в замедленной съемке, Саймон смотрел, как она падает. Сразу куда-то пропала эта чепуха, этот примитивный инстинкт выживания, который мог бы подсказать, что надо делать – спасаться бегством, или драться, или еще что-нибудь. Когда Ингрид, олицетворяющая для него целую вселенную, вся окровавленная падала на цементный пол, в свои права вступил совсем другой инстинкт.
Во что бы то ни стало защитить ее…
Не осознавая, что делает, он упал на нее, стараясь накрыть собой каждый квадратный дюйм ее тела и одновременно понять, увидеть, жива ли она, куда ее ранили и можно ли остановить кровотечение.
А где-то в другой части мозга билась мысль, что Лютер все еще здесь, что в руке его пистолет и, по всей вероятности, он будет снова стрелять. Но это была уже мысль другая, второго, а может быть, даже третьего порядка.
Защитить ее. Спасти ее…
И он рискнул, повернул голову и посмотрел. Лютер шагнул к нему и приставил ствол пистолета к его голове. С десяток мыслей почти одновременно вспыхнуло в мозгу Саймона – ногой выбить из его руки пистолет, откатиться, как-нибудь исхитриться и ударить, любым способом, пока он снова не выстрелил.
Но ничего нельзя было сделать. Он понимал и это.
И самому спастись уже не было времени, и тогда он подтянул Ингрид под себя еще больше, обвил ее всем своим телом, стараясь, чтобы ни одна частичка ее не оставалась незащищенной. Прижал голову к ее голове и приготовился к самому худшему.
Раздался выстрел.
И Лютер упал.
