— Вера, — зачем-то неловко протянула Вера руку.
Александр взял ее, но не стал по-товарищески трясти или со светской учтивостью прикладывать к губам, а просто слегка сжал и осторожно покачал в воздухе, как будто определяя на вес.
— Осторожно, золото! — тут же прокомментировала этот странный жест Женя. — Золотые ручки — она же визажист! Послушай, Вера, я хочу, чтобы ты осталась на свадьбе до конца. Побудь хоть ты со мной, а? Как назло, из моих девчонок институтских многие не могут прийти, разъехались по домам после сессии. Ты такая славная! Побудешь с нами, ладно?
— Конечно, она остается, мы теперь все равно никуда ее не отпустим, — ответил за Веру Александр, осторожно выпуская ее руку из своей удивительной ладони — нежной и одновременно магнетически сильной.
Вере тут же захотелось приложить свою руку, запомнившую это тепло, к щеке или ко лбу, но она побоялась сразу же выдать себя с головой таким откровенным жестом.
Александр пристально, с интересом заглянул ей в глаза.
Или только показалось?
Но нет — такое невозможно ни придумать, ни заметить. Везде: в городском загсе, на улице, в кафе, под вспышками фотоаппаратов и в тени коридоров — Вера ощущала на себе пристрастный, всегда как будто бы случайный, но неотступный взгляд Александра. Даже на расстоянии десяти шагов друг от друга они были вместе, рядом. Он словно бы продолжал, не отпуская ни на секунду, держать ее за руку, ласкать глазами. Они и за столом оказались почти что напротив друг друга, немного наискосок…
Смешно, конечно, но почему-то Веру втайне восхищала даже его манера оставлять в бокале хотя бы один глоток вина и не доедать до конца самое вкусное блюдо.
Где бы Вера теперь ни находилась, с кем бы ни разговаривала, ни танцевала, она все равно могла бы с закрытыми глазами определить, где в этот момент находился Александр, — словно он обладал особым, только для нее ощутимым излучением, был источником света.
Чаще всего он сидел возле матери или подолгу разговаривал с сестрой, слегка склонив голову на грудь. Впрочем, иногда танцевал с женщинами, некоторые из которых были молодыми и красивыми.
Но Вера видела — он делал это без охоты, формально. А ее он почему-то ни разу не пригласил.
Неотрывно смотрел — и тут же отводил глаза, призывно улыбался — и вдруг резко отворачивался, словно боясь того, что все равно уже произошло. Их встреча была неизбежной, неотвратимой, а это всегда немного страшно.
При раскопках древнейшей минойско-микенской культуры ученые нашли таблички, на которых встретились самые первые в истории человечества упоминания о судьбе. На них были впервые начертаны странные слова — «судьбинный день», «день судьбы».
