В сценке с козлиной головой был словно скрыт какой-то тайный смысл, знак, который необходимо было разгадать, и Вере вдруг пришло в голову, что именно сейчас, в эту самую минуту, в ее жизни может произойти что-то очень важное. Прекрасное и ужасное. Трагическое — и до одури счастливое. У нее вдруг перехватило дух, и сердце кольнуло уже по-настоящему.
— А знаешь, как переводится с древнегреческого слово «трагедия»? — спросила Вера Бориса почти автоматически, чтобы справиться с дыханием. — «Песнь козлов».
— При чем здесь козлы? Ты не на меня, случайно, намекаешь? — притопнул от холода Борис.
— Ну как же, ведь сначала были не пьесы, а дифирамбы в честь Диониса, которого сопровождали сатиры, козлы, силе…
Вера не договорила и остановилась на полуслове.
Из больших дверей рынка вышел и теперь шел в ее сторону незнакомый молодой мужчина.
Но Вера могла бы поклясться чем угодно, что она в мельчайших подробностях помнила и откуда-то знала это лицо, которое показалось ей сейчас невероятно, божественно красивым.
Какой-то секунды хватило, чтобы охватить взглядом иссиня-черную прядь спускающихся на лоб волос, чуть заметную горбинку на носу, нежные, капризно сложенные губы и даже крошечный порез на подбородке от торопливого бритья.
Мужчина прижимал к груди несколько больших пакетов, в которых просвечивали апельсины, яблоки, а сверху виднелась крупная гроздь черного винограда, совершенно нереальная в этот февральский метельный день. Поравнявшись с Верой, он посмотрел в ее сторону, но… поскользнулся, на время потерял равновесие, и несколько красных яблок покатились в разные стороны по растоптанному снегу. Вера подняла яблоко, подкатившееся к ее ногам, но мужчина только улыбнулся и отрицательно мотнул головой.
— Спасибо, но у меня все равно руки заняты, я связан по рукам и ногам, — сказал он шутливо, пожав плечами.
А так как Вера все еще растерянно держала яблоко на весу, прибавил:
— Кого-то вы мне напоминаете? Вы, случайно, не Адам и Ева? Как вас зовут?
— Вера…
— Значит, Адам и Вера. Тоже звучит неплохо… Хорошая вы парочка.
И вдруг протянул Борису пакет с апельсинами.
— Это… за что это? — не понял журналист.
— За удовольствие. Приятно увидеть в первый же день в родном городе такие лица. Я два года в Саратове не был, и мне казалось… А, ладно.
Махнув рукой и не договорив, он прошел мимо, в сторону шоссе.
«Наверное, я смогла бы его полюбить, — растерянно пронеслась у Веры в голове странная мысль — первая за последние месяцы после развода, когда она приказала себе отказаться от спонтанных влюбленностей и всевозможных глупостей. — Точно, смогла бы».
