У Веры складывалось такое ощущение, что простые российские женщины не просто прощались с очередной зимой, а словно покидали поле битвы — лица их были покрыты мелкими шрамами, черными, словно пороховыми, точками, болячками, желтоватыми и синюшными пятнами под глазами и на висках.
Глядя на клиенток, можно было сделать вывод, что на борьбу с трудностями жизни и экономическим кризисом вышла именно прекрасная половина человечества и подавляющему большинству женщин пришлось поневоле превратиться в воинственных амазонок, чтобы защитить от голода и подступившей вплотную нищеты детей, мужей, а заодно — и самих себя. Какой уж тут внешний вид!
Вряд ли Вера смогла бы объяснить, почему она вкладывала в свою нехитрую работу столько старания, зачем с удивительным упорством билась за преображение самого запущенного, ничем не примечательного лица. А когда она просила, чуть ли не умоляла удивленных и растроганных женщин непременно прийти еще раз, пусть даже без денег, в ней говорило одно главное чувство — желание довести свою работу до конца. До воссоздания если не божественной, то хотя бы природной человеческой красоты, которой достойно лицо любого человека.
Ничего, что стремление к совершенству у любой женщины почти всегда начинается с бессознательного желания изменить, преобразить свое лицо — не так уж и мало, если как следует разобраться.
В этот воскресный вечер Вера почти отдыхала после встреч с соседями, занимаясь лицом молчаливой Любы из близлежащего кафе, которая, как выразилась Ленка, «трудилась на пище». Но счастье оказалось коротким. Вовчик никогда прежде не заходил к ней в квартиру, но сегодня решительно перешагнул через порог.
— Работаешь? — с одобрением кивнул он Вере. — Пошли, соседка, поговорить надо. Дело есть.
— Здесь говори, мне некогда, — ответила Вера, окидывая взглядом свой импровизированный «салон». Возле зеркала здесь висела единственная, оформленная в рамку со стеклом репродукция — «Венера» Боттичелли, та самая, которая стоит на большой раковине с развевающимися волосами и прикрывает одной рукой обнаженную грудь.
Вера до сих пор не могла решить для себя один простой вопрос: то ли Венера закрывается рукой от нескромных взглядов людей, то ли она, наоборот, приложила ладонь к сердцу, признаваясь всем в любви? Или, например, просто в любви к жизни, ни к кому не обращаясь конкретно?
В замечании соседки, что Вера чем-то похожа на эту «картинку», определенно что-то было. Теперь, когда Вера поневоле крутилась перед зеркалом и часто видела свое отражение, она все больше убеждалась, что в простодушном открытии была какая-то доля правды — ее глаза, форма губ и носа действительно имели неуловимое сходство с образом, созданным великим художником.
