— Если хочешь, я помогу тебе найти место, которое ты будешь любить, — тихо и спокойно, как-то по-домашнему произнес Тимуш.
«Пампушка» икнула и слезы полились ручьем.
— Не хочу я никакого места, — прошептала она едва слышно.
— Тогда приходи к нам каждый день на работу вовремя. Все! — закончил директор и, казалось, сразу забыл о Лыге, которая встала и боком, боком поспешила выкатиться из «камеры пыток», явно обрадованная нашим появлением.
— Вот это и есть твой протеже? — улыбнулся Тимуш и, протянув руку, поглядел на меня снизу вверх. И немудрено, я оказался почти на целую голову выше своего будущего начальника. Мне сразу вспомнился старинный английский анекдот, когда на одном из приемов встретились — низенький, но чрезвычайно умный ученый, и высокий, но тупой господин. Высокий решил уязвить низкого и сказал: «Часто слышал о вас, но никогда не мог увидеть», намекая на маленький рост ученого. А тот, в свою очередь, ответил, что «часто видел высокого, но никогда о нем не слышал». Анекдот был очень смешной, и только тот, кто не понимал юмора, не смеялся.
Рука у него, на удивление, была сильная и не потная. Я ответил на рукопожатие, крепко сдавив ему ладонь. Он покривился, но засмеялся.
— Зина, гукни Ваню Голомуза. А ты садись к столу.
Сам он уселся в кресло, и тут стало особенно заметно, что ростом он подкачал: кресло, большой стол предательски подчеркивали это.
— Слышал, по-английски говоришь и читаешь. Вот только жаль, с этими знаниями у нас делать нечего: англичане почему-то к нам не торопятся. Ну, да ладно, бес с ними, с англичанами.
Вошел Голомуз, который оказался тоже низкого роста, лет пятидесяти, с задубленным ветрами лицом и крестьянской хитрецой.
«Чего-то они тут все низкорослые, но хитрые», — подумал я и решил, что Тимуш специально таких подбирал, чтобы не выдавались особенно. Исходя из этого принципа, мне на телевидении не работать. Это было мое первое заблуждение насчет Тимуша.
— Ваня, вот тебе редактор на ПТС. Молодой и сильный. Годится?
Голомуз молча кивнул головой и протянул руку:
— Иван!
— Завтра выходи на работу, — сказал Тимуш, — приказ оформим потом.
— Чего это завтра? Мне сегодня не с кем работать. У меня же выезд на предприятие! — настойчиво возразил Голомуз и на день раньше решил мою судьбу.
«Редактор» — прозвучало гордо и выразительно. Я ощутил себя приобщенным к журналистике и с ликованием в душе пошел следом за Голомузом. Так началась моя телевизионная карьера. Редактор ПТС — это совсем другое, чем в журнале или газете. ПТС — это передвижная телевизионная станция, а редактор на ней — это типа диспетчера: все подготовить для выезда на место, откуда будет вестись телерепортаж. Я бегал как бобик. Чтобы репортаж состоялся, нужно завезти все необходимое оборудование, проследить за выступающими, отредактировать их речи, заставить выучить, прогнать тракт, то есть провести репетицию с камерами и светом до выхода в эфир. В общем, я был редактор, и звучало это гордо и независимо. Мы работали все в тесном контакте: режиссеры, помощники, операторы, осветители, радиоинженеры и полдюжины рабочих. Я был доволен своей судьбой и постепенно забывал ту горечь, которая навалилась на меня после нелепого провала моей карьеры разведчика. Все эти события: слежка, «семерка», смены, антисоветчики, шпионы, самиздаты, пятидесятники, иеговисты, оуновцы и террористы ушли в прошлое и вспоминались все реже и реже. Татьяна переехала к Шутову, я жил один, и больше радости мне доставляла работа, чем сидение дома. Иногда после сложной и напряженной передачи мы, человек пять-шесть, покупали с десяток бутылок вина на все вкусы — «Лидию», «Пино-гри», «Букет Молдавии», «Алиготе», «Каберне», «Мускат» — и ехали ко мне домой разряжаться после напряженной работы. Я любил этих ребят и девчат, мы были как одна семья, знали друг про друга все и вся.
