Я почти поверил, хотя червь сомнения еще подтачивал меня.
— Так это ты Ивана Дмитриевича? — спросила она тревожно.
— Он тебя оскорблял. Какое он имел право! — завелся я. — Ты моя жена! У тебя с Шутовым отношения, мы сами тут разберемся! Ему нечего лезть, да еще оскорблять! Кстати, что вы решили с Алексеем?
Татьяна отвернулась к окну и несколько секунд молчала, видимо, размышляла над ответом.
— А что будет с твоей карьерой? — спросила она, и я понял, что ее беспокоило мое будущее. — Они будут нас готовить к поездке?
Теперь мне был ясен ее ответ. Несмотря на любовь с Шутовым, она решила со мной не расставаться, чтобы не нарушать моих планов.
— Думаю, моя участь решена. Сегодня, во всяком случае, появилась уверенность.
У меня не выходило из головы, что шеф твердил про Татьянину болтовню, особенно о Москве. Единственный раз в кровати перед сном мы говорили обо всем, что со мной произошло в Москве. Разговаривали мы тихо, подслушать нас никто не мог. И зачем? Если Августа агент КГБ, то ей нет необходимости подслушивать меня. А с Шутовым Татьяна не разговаривала, сделаем такое предположение, значит…
Утром нас разбудил телефонный звонок, Татьяна взяла трубку, послушала и ответила:
— Да, он дома, — и, повернувшись ко мне, тихо сказала: — Тебя Аркадий, так он представился.
— Ты чем занят? — спросил сухо Аркадий. — Ничем? Поговорить надо. На смену тебе не надо приходить. Давай встретимся в ресторане «Кишинев». Я тебя приглашаю. Толя, ты меня понял? Через час.
«Дурной знак, — подумал я, — он никогда раньше меня „Толей“ не называл. Только Анатолий или по фамилии. И чего это в такую рань в ресторан? Да, там можно позавтракать в это время».
Когда я появился в ресторане, Аркадий уже сидел за столиком лицом к входу. На нем был строгий темно-синий костюм и галстук, что меня еще больше удивило. Аркадий никогда в таком виде в конторе не появлялся, а тут вдруг модный галстук, хотя, как и всегда, с лохматой, нестриженой головой.
Он улыбнулся, но его улыбка не подбодрила меня, а усилила мое уныние. Он указал на стул напротив и, когда я сел, спросил:
— Вещие сны видишь?
— Никаких не вижу. Сплю как положено и сколько положено. Где-то что-то не в порядке? — спросил я, не желая бродить вокруг да около. Эта встреча затеяна неспроста.
— Это ты Ивану челюсть свернул? — спросил он, и я заметил в его глазах веселые искорки.
— Он мою жену оскорблял, — ответил я угрюмо.
— Ешь сметану, — пододвинул он мне стакан. — Только давай сначала выпьем. — Словно фокусник, Аркадий откуда-то из-под стола вытащил два тонких стакана, наполненных на две трети светло-коричневой жидкостью. — Десять лет выдержки, пьется только с приличными людьми. — Он чокнулся обоими стаканами и один передал мне. Мы выпили, ароматная жидкость приятно обожгла все внутри. Закусили яблоками, нам принесли семгу и лимон. Мы ели все это молча. Аркадий ничего не говорил, а мне не хотелось начинать, потому что я не знал, зачем я здесь, что хочет от меня шеф «семерки». Потом он сунул стаканы под стол, побулькал в них и поставил на стол. Мы снова молча выпили, и я почувствовал легкое головокружение, неприятности стали уже не такими острыми, вроде даже вообще отступили. Аркадий глянул на меня, и я снова увидел веселые искорки в его глазах. Отчего-то мне стало весело.
