…Я уехал в Кишинев. Накануне отъезда в КГБ состоялась еще одна важная встреча в ПГУ (Первое главное управление) — Управлении внешней разведки.
Со мной беседовал пожилой чекист. Кто он — я не знал, в ПГУ было не принято афишировать свои фамилии и звания. Может быть, и правильно: «Береженого Бог бережет!» Вдруг я провалюсь там, за кордоном, или чего хуже — сбегу к врагам. При такой конспирации не смогу назвать того, кто меня инструктировал.
Он был почти полностью лысым, с длинными руками, насупленными бровями и глубоко посаженными глазами. В его словах проскальзывал едва заметный акцент, из чего я заключил, что он, видно, долго жил где-то за кордоном. По-английски говорил так хорошо и правильно, что его нельзя было принять за настоящего англичанина — известно, что англичане не берегут свой язык и порой говорят с ошибками, употребляют «китчен язык» — кухонный язык. Он пользовался больше французскими заимствованиями в английском языке, и я подумал, не жил ли он где-то на восточном побережье Великобритании.
Лысый преподал мне науку тайнописи, использования контейнеров для письменного сообщения, поведал о широком диапазоне маскировочных средств, о видах всевозможных ядов для личного пользования, способах их хранения при себе, чтобы можно было быстро и без помех бросить в рот ампулу-горошину и раздавить ее зубами.
— Через секунду никакая контрразведка не сможет ничего от вас добиться, — заключил он в порядке напутствия. — И еще мой вам совет, личный: никогда ни в кого не стреляйте — в этом гарантия, что не попадете на электрический стул.
…Татьяну я застал дома, она обрадовалась моему приезду.
— От тебя пахнет французскими духами, — отметила она, втягивая ноздрями воздух. Потом она склонилась к моей шее и подтвердила еще раз, что я излучаю аромат дорогих французских духов. Это была новость: откуда мне знать, что духи Киры такие стойкие и живучие.
— В купе ехала одна дама, всех пропитала своей парфюмерией, — разрешил я сомнения Татьяны, а сам подумал, что ухитрился-таки привезти домой эту прозрачную улику.
— Ты какой-то другой приехал, — констатировала уверенно Татьяна, и я подивился женской сверхъестественной интуиции.
— Была учеба, кое-чему меня научили в поведении, — ответил я настолько искренне, что даже сам поверил в то, что сказал жене. — Вот галстук себе купил, а то мой засалился, — показал ей скромный, но довольно дорогой галстук из запасов Григория Андреевича, подаренный мне Кирой. — Есть какие-нибудь новости? — спросил я, чтобы что-то сказать.
