В дверях появился канцелярский чекист с подносом, на котором стояли два стакана чая в подстаканниках, лежали конфеты, сушки. Он поставил поднос на край стола и исчез: такая уж у него была «тяжелая» служба.
Мы пили неторопливо чай, грызли сушки, как два старых приятеля, и генерал задавал мне самые разнообразные вопросы: от рождения и родственников до сигарет и водки. Я отвечал, а потом, когда мы покончили с чаем, он вдруг спросил:
— С женщинами у тебя как? Любишь это Евино потомство?
На что он намекает? Я не был монахом, женщин любил, но никогда не связывался со студентками, наверное, потому, что просто не попадалась мне такая, чтобы нравилась. А других? Откуда знать генералу про других? Может, прознали про Августу? Чепуха! Все это я молниеносно прокрутил в голове и решил прикинуться скромником. Пожал плечами и поглядел в глаза генералу своим невинным взором.
— С женщинами сходишься быстро? — уточнил он. — Если захочешь, быстро можешь познакомиться? Есть какие-нибудь стандартные приемы?
— Никогда не задумывался над приемами, — ответил я с легкостью, поняв, что это не праздный вопрос. — Экспромт — надежный прием! Если надо, познакомлюсь.
— Хорошо! — удовлетворенно произнес генерал. — Ради дела смог бы изменить жене?
— Ради нашего дела — это уже не измена! — ответил я с пафосом, понимая, что именно такого ответа от меня ждал генерал.
— Да! Ради нашего дела не пощажу ни мать, ни отца, ни девицу, ни молодца! — вдруг высокопарной рифмой откликнулся Лев Алексеевич. С этого момента он начал прививать мне патриотические идеи, разбавляя свой стиль лозунговой лексикой: «Служи Родине, и она тебя не забудет!», «Родина-мать не прощает измены!», «Слава Отечества в твоих руках!», «Верный сын Родины — чекист», «Их имена украшают щит Родины!», «В Отечественной войне были герои — шли грудью на амбразуру; там, за кордоном, твоя амбразура — закрой ее!», «Велика Россия, но отступать тебе некуда!».
«Александр Бек, — подумал я, — „Волоколамское шоссе“, кажется, слова комиссара Клочкова: „Велика Россия, а отступать некуда!“». Я не успел закончить свой литературный анализ генеральских лозунгов, как он прервал мои размышления.
— Родина-мать зовет тебя на подвиг! — все еще выдерживал высокопарный слог хозяин кабинета. — Что посеешь, то и пожнешь!
«Ну это уже ни в какие ворота не влезает», — подивился я мысленно неиссякаемости патриотического красноречия генерала. Тут сатана меня попутал, и я невинно спросил:
