– Именно, если я не граф Брасс, – сказал он.
– Я вернусь на болота завтра в полдень, – пообещал Хоукмун. – Где мы встретимся?
– В полдень? Здесь не бывает полудня. Солнце вообще не светит!
– Вот тут ты точно солгал, – засмеялся Хоукмун. – Через несколько часов наступит утро.
И человек снова схватился рукой в перчатке за лоб.
– Только не для меня, – признался он. – Не для меня.
И это еще больше озадачило Хоукмуна.
– Но, как я слышал, ты провел здесь несколько дней.
– Одну ночь, длинную, бесконечную ночь.
– Неужели даже это не убеждает тебя, что ты стал жертвой обмана?
– Вполне вероятно, – согласился человек. Он тяжко вздохнул. – Что ж, приходи когда захочешь. Видишь вон те руины на холме? – Он указал пальцем в кольчужной перчатке.
При свете луны Хоукмун сумел разглядеть лишь силуэт старинной разрушенной постройки, которую Боженталь называл готической церковью какой-то незапамятной эпохи. То было одно из самых любимых мест графа. Он часто ездил туда верхом, когда хотел побыть один.
– Я знаю эти развалины, – подтвердил Хоукмун.
– Встретимся там. Я буду ждать столько, насколько хватит моего терпения.
– Прекрасно.
– И возвращайся вооруженным, – сказал человек, – потому что мы, возможно, сразимся.
– Значит, тебя не убедило всё то, о чем я говорил?
– Не так уж много ты сказал, друг Хоукмун. Лишь какие-то смутные предположения. Упоминания людей, которых я не знаю. Думаешь, мы интересуем Темную Империю? Я уверен, у нее имеются заботы поважнее.
– Темная Империя уничтожена. Ты сам помогал разрушить ее.
И снова человек улыбнулся знакомой улыбкой.
– Вот здесь тебя точно обманули, герцог Кёльнский. – Он развернул коня и поскакал куда-то в ночь.
– Стой! – крикнул Хоукмун. – О чем ты?
Однако человек уносился галопом.
Хоукмун бешено поскакал следом, нагоняя графа.
– О чем ты говорил?
Конь вовсе не хотел мчаться на такой скорости. Он всхрапывал, пятился, но Хоукмун лишь сильнее пришпорил его.
– Стой!
Он едва различал всадника впереди, и его силуэт делался всё более и более расплывчатым. Но не может же он действительно быть призраком?
– Стой!
Конь Хоукмуна поскользнулся на жидкой грязи. Испуганно заржал, словно предупреждая Хоукмуна об опасности, грозившей им обоим. Хоукмун снова пришпорил коня. Тот встал на дыбы. Задние ноги заскользили по грязи.
Хоукмун попытался сдержать жеребца, но тот уже падал, увлекая его за собой.
А потом они оба скатились с узкой болотной тропы, переломав тростник у берега, и тяжело рухнули в трясину, которая жадно сомкнулась вокруг них, затягивая в себя. Хоукмун силился выбраться на берег, но ноги всё еще были в стременах, а одна к тому же придавлена корпусом барахтавшегося коня.
