Мы лежали на лужайке, член опал и ужался до обычного своего размера, лицо Наташки зарозовело, глаза были закрыты, а на губах блуждала улыбка..
Она открыла глаза — Пять часов!!!
— Что? — не понял я.
— Ты ублажал меня пять часов подряд. Одного стебелька хватает на один час.
Она прижалась ко мне — Тебе пора, скоро стемнеет..
От её тела исходила приятная прохлада.
— И часто ты даришь мущщынкам энту травку?! — я пребывал в блаженстве.
— Я не обманула тебя, сказав, что не целовалась лет триста!
— Ааа… — я замялся.
— И не трахалась — ответила она, на мой незаданный вопрос.
— А травка эта и на женщин действует?
— Нет, только на мужскую половину рода людского, да и то не на каждого.
Она молчала, ожидая следующего моего вопроса.
Вопрос вертелся на языке, но я сдержался.
— Нет, не потому, о чём ты подумал… ты любишь женщину, а не себя в женщине… таких очень мало на белом свете.
— Поэтому я вмешалась.
— Тыы?! Не Хозяин?
— Я его попросила.
— А если б не помогли?
— Она б тебя съела.
Я поёжился — Она, что, людоедка?
— Приблудная она, не наша. Не любят её местные обитатели. Даа, мы скоро от неё избавимся.
— И много она съела… людей?
— Троих.
Я молчал, переваривая услышанное.
— Да ты не переживай так, эти люди всё равно были обречены: или блуждали бы по лесу до полного изнеможения, или в болоте сгинули б.
— А, я?
— А твой час ещё не пришёл, сладкий — она навалилась на меня грудями и всматривалась в моё лицо, словно запоминая.
— Так значит я и без твоей помощи от неё ушёл бы?
Она усмехнулась — Всё то тебе расскажи. Когда через чащу продирался в голову никакая мыслишка не тюкалась?
Я кивнул — Да, пульсировало в затылке — "Верниись!"
— Это она тебя морочила.
Я совсем запутался.
— А ты чем питаешься!
— Маленькими мальчиками, обжаренными до золотистой корочки!
Меня затрясло, не то от страха, не то от тумана, плывущего над болотом.
Наташка захохотала и легонько щёлкнула меня пальчиком по носу — Какой ты доверчивый, обвести такого вокруг пальца — раз плюнуть!
— Настои из трав, ягоды, плоды, грибы, да рыба — русалки угощают.
— Пора, мой сладкий — она встала и в густом молочном тумане я видел только её обнажённые ноги.
Я тоже встал.
— Одевайся! — она держала в руках мою одежду.
— А ты?
— Мне то зачем? — она усмехнулась — или я не приглянулась тебе?
Я смутился и взял из её рук одежду.
Она с улыбкой смотрела, как я, медленно и нехотя, одеваюсь.
— Знаю, знаю дорогой, о чём ты думаешь, но дольше тебе в этом месте оставаться нельзя; ещё чуток промедлим и ты никогда не сможешь вернуться в свой мир — сказав это, она наклонилась — садись!
