Глава XV. Последний день в Тридевятом Царстве.
Мы вышли из Тронного Зала во двор и тут я увидел телегу с заломанным, прикрытым рогожкой. Сестрица Алёнушка вела коня под уздцы, бабы шли следом.
— Интересно, хочу посмотреть, как это выглядит.
— Это жуткое зрелище, лучше не смотреть — тихо сказала Наташка.
— Нет, я всё же посмотрю, а ты иди отдохни — я тронул её живот.
Наташка ушла, а я пошёл следом за телегой. Когда Алёна остановила коня у избы мужика, возле телеги я остался один, все бабёнки разошлись куда-то по пути.
Алёнушка подошла к телеге и сдёрнула рогожку… У меня захолонуло внутри: голова мужика неестественно задрана вверх и повёрнута на сто-восемьдесят градусов, череп размозжён, лица не видно — залито спёкшейся кровью, рубашка разорвана и на плечах, и на спине глубокие раны от когтей, с блестящими, сквозь кровь, рваными сухожилиями и сизыми мышцами.
К горлу подкатил комок, но я подавил судорогу и, с удивлением, смотрел на сестрицу Алёнушку. Понятно, что видела она эту картину не впервой, но всё же размеренность движений и спокойная деловитость, с которой она осматривала труп мужика, меня поразили.
Она поставила на телегу скляницы и, открыв одну из них и, зажав пальцем отверстие горлышка, побрызгала на жуткие раны мужика.
Я смотрел, открыв рот: ужасные раны затянулись, а потом и совсем исчезли, прямо на моих глазах, исчезла запёкшаяся кровь и только разорванная рубашка не срослась.
Алёна закрыла скляницу и, взяв другую и открыв её, проделала то же самое.
Мужик дёрнулся раз, другой, голова повернулась, заняв на плечах естественное положение и мужик открыл глаза, сел, а потом и соскочил с телеги. Покрутив головой и, увидев нас с Алёнушкой, сказал — Здрассьте, вам! — и снова осмотрелся.
— Алёнушка, а ты чего здесь?
— Да мимо шла, дядька, а ты куда собрался?
Он почесал затылок — Дак иии не помню чтой-то. Оооох, а рубаха то у меня рваная? — удивился он.
— Ну, так веди, распрягай свою кобылку, дядька, да в дом иди, рубаху штопай — она взяла скляницы с телеги.
Мужик подобрал вожжи — Ноо! — и пошёл.
— Он, что, ничего не помнит?!
— Нет — и Алёнушка взглянула на меня — Да ты весь белый! Напужался?
Она шагнула ко мне и, прижимаясь животом и грудью, гладила лицо — Странно, гладкая..
— Чтооо?
— Щетины нет, не обрастаешь, как будто время остановилось для тебя — и, обхватив меня за шею и притянув, впилась в губы.
— Может трахнешь меня прямо здесь, я уже вся истосковалась!
— Алён, ты тоже без памяти? И часу не прошло, как я на тебе катался, а ты тыкала меня в жопу палочкой. Забыла?
