себя. Но это тождество есть,
во-вторых, внутри себя абсолютное
опосредствование; однако не нечто
опосредствованное. О таком всеобщем, которое есть опосредствованное, а именно об
абстрактном всеобщем, противоположном особенному и единичному, может идти речь лишь тогда, когда мы дойдем до определенного понятия. Но и
абстрактное всеобщее уже подразумевает, что, для того чтобы получить его, нужно
отбросить прочие определения конкретного. Эти определения, как вообще детерминации, суть
отрицания; равным образом и
процесс отбрасывания их есть, далее, некоторое
отрицание. Таким образом, и в абстрактном всеобщем также имеет место отрицание отрицания. Но это двойное отрицание представляют себе так, будто оно
внешне абстрактному всеобщему и будто и отбрасываемые дальнейшие свойства конкретного отличны от сохраненного, составляющего содержание абстрактного всеобщего, и эта операция отбрасывания остальных и удерживания одного совершается вне его. Таким
внешним по отношению к этому движению всеобщее еще не определило себя; оно само еще есть внутри себя то абсолютное опосредствование, которое именно и есть отрицание отрицания или абсолютная отрицательность.
Соответственно этому первоначальному единству первое отрицательное или определение не есть, прежде всего, какой-либо предел для всеобщего, а последнее сохраняется в нем и положительно тождественно с собой. Категории бытия были как понятия по существу этими тождествами определений с самими собой в их пределе или их инобытии; но это тождество было лишь в себе понятием; оно (тождество) еще не было проявлено. Поэтому качественное определение пропадало как таковое в своем другом и имело своей истиной некоторое отличное от него самого определение. Напротив, всеобщее, даже когда оно влагает себя в некоторое определение, остается в нем тем же, что оно есть. Оно есть душа того конкретного, в котором оно обитает, не стесненное и равное самому себе в его многообразии и разности. Оно не вовлекается вместе с этим многообразием в процесс становления, а продолжает себя сквозь него в непомутненной чистоте и обладает силой неизменно, бессмертно сохранять себя.
Но про него равным образом нельзя сказать, как это имеет место в определениях рефлексии, что оно светит только в свое другое. Определение рефлексии, как нечто релятивное, но только соотносится с собой, но есть некоторое «отношение к» (ein Verhalten). Оно дает себя знать в своем другом, но
