Неизвестно, как долго просидел бы я в этом оцепенении, парализованный суеверным ужасом, если бы поразивший меня звук не повторился. Но я снова услышал его, то же странное царапание по металлу, а это могло означать только одно: кто-то двигался в темноте по кабине управления, натыкаясь на искореженные металлические части. И как легкое движение выключателя может в одно мгновение бросить комнату из непроглядной тьмы в сияющий свет, так и этот повторяющийся звук вернул меня в мир реальной действительности и разума из состояния суеверной паники. Я быстро опустился на колени, прячась за спинку переднего кресла. Сердце у меня бешено колотилось, что-то словно сжимало затылок. Но я быстро обрел себя, повиновался инстинкту самосохранения.
В том, что это было чувство самосохранения, я не сомневался ни минуты. Та, которая пошла на тройное убийство, чтобы достичь своей цели и сохранить все в тайне (я был совершенно уверен, что сейчас в кабине пилота находилась именно стюардесса: ведь только она одна видела, как я отправился к самолету), сможет пойти и на четвертое убийство. Она знает, что, пока я жив, ее секрет уже не секрет, а я сам так глупо вел себя, что она догадалась о моих подозрениях. И она не только собирается убить, у нее есть и орудие убийства: всего несколько минут назад я получил зловещее доказательство того, что у нее есть пистолет. Что может помешать ей пустить его в ход? Густо падающий снег заглушит звуки, а южный ветер отнесет звук выстрела далеко в сторону от нашего домика.
И тогда я понял, что должен бороться за свою жизнь. Возможно, это была просто мысль о четырех погибших, нет, о пяти, если считать второго пилота, или естественная реакция после панического страха, который я пережил минуту назад. А может, я вспомнил, что у меня тоже есть пистолет. Я выхватил его из кармана, переложил фонарик в левую руку, вскочил и побежал по проходу.
Тут сказалась моя неопытность в этой смертельной игре в прятки: только у самого выхода из кабины я, опомнившись, подумал, как меня было легко расстрелять в упор, прячась где-нибудь за спинками кресел, когда я пробегал мимо. Но в салоне никого не было, а когда я проскочил дверь, я успел заметить в кабине управления смутную темную фигуру, не более чем безликий силуэт. Эта темная фигура попала в свет моего фонарика: она выбиралась наружу через отверстие разбитого окна.
Я поднял пистолет. Мне даже не пришло в голову, что меня могут привлечь к суду за убийство бегущего человека, пусть даже преступника. И я нажал на курок. Но выстрела не последовало. Я снова нажал на гашетку, но, прежде чем я вспомнил о такой существенной детали, как предохранитель, отверстие в разбитом ветровом стекле уже было пусто. Я услышал, как кто-то спрыгнул в снег.
