— Да, но мои вещи стоят сотни фунтов! — возразила она, вспыхнув от гнева. — Да что там сотни! Тысячи! Одно мое валенсийское платье стоит пятьсот фунтов, не говоря уже о...
—- А во сколько вы оцениваете свою жизнь? с усмешкой спросил Веджеро. — Или вы предпочитаете, чтобы мы бросили вас и спасли ваше платье? А еще лучше, натяните его на себя поверх всего остального. Пусть знают, как модно одетая дама покидает Арктику!
— Очень смешно! — Она смерила его ледяным взглядом.
— Ну, разумеется, мадам, — согласился он, — очень смешно. — Он повернулся ко мне. — Я могу быть вам чем-нибудь полезен?
— Нет-нет, Джонни, ты никуда не пойдешь! — Солли Ливии даже вскочил от волнения. — На этом льду стоит одни раз поскользнуться, и...
Спокойно, спокойно! — Веджеро потрепал его по плечу. — Я буду очень осторожен, Солли. Ну, так что вы скажете, док?
— Спасибо. А вы с нами, мистер Коразини? — Я увидел, что он уже надевает парку.
— С радостью. Не сидеть же здесь целый день!
— Но ваши раны на голове и руках еще не зажили. Вам будет чертовски больно, как только вы выйдете на этот холод.
— Все равно надо привыкать. Поэтому чем раньше это произойдет, тем лучше. Показывайте дорогу!
Самолет, выглядевший на снегу как большая раненая птица, смутно темнел в сумрачном свете дня на расстоянии семисот или восьмисот ярдов к северо-востоку от нас. Трудно сказать, сколько раз нам придется ходить туда. С другой стороны, пройдет еще час или два, и этот, с позволения сказать, дневной свет померкнет, и тогда какой смысл повторять в темноте тот зигзагообразный путь, который мы вынуждены были проделать прошлой ночью? Поэтому с помощью Веджеро и Коразини я проложил прямой путь к самолету, расставив через каждые пять ярдов бамбуковые указатели. Некоторые из них мы взяли из туннеля, но в основном использовали те, которыми отмечали дорогу к самолету прошлой ночью.
Внутри самолета было холодно и темно, как в гробнице. С одной стороны он уже совсем обледенел, и все иллюминаторы затянуло плотной пленкой инея. В свете двух карманных фонариков мы и сами выглядели как привидения, двигаясь в облаках пара от нашего дыхания. В тишине слышны были странные хриплые звуки, которые люди производят при очень низких температурах, когда стараются дышать не слишком глубоко.
— Бог мой, ну и местечко! Прямо жутко становится! — сказал Веджеро и содрогнулся, трудно сказать, от холода или от чего-то другого. Он направил свой фонарик на мертвеца, сидевшего в последнем ряду. — Мы оставим их здесь, док?
