Хитрук был народным артистом, лауреатом кучи премий, орденоносцем – и, как оказалось, очень приятным в общении, что называется, «открытым» человеком. Сейчас уже меня никто не обманет этой самой «открытостью» – я и сама умею быть такой простой и душевной. Но тогда я была очарована. Тем более что в застолье (плов, шашлык, выпивка) в доме узбекского режиссёра, который как раз в те месяцы снимал фильм по моей повести, мы сидели рядом и оживлённо болтали. Время от времени подвыпивший Фёдор Савельевич прерывал разговор, шутливо хватался за голову и стонал: «Дина! Мульт-идею! Подарите мульт-идею!»
Я, в общем и целом, человек очень-мало-пьющий, тоже тюкнула пару рюмашек (просто от восторга осознания, что сижу рядом с Хитруком). «Фёдор Савельевич, – сказала я, – мне ничего для вас не жалко, если б я ещё понимала, что такое эта самая «мульт-идея».
И вот тогда Хитрук мне объяснил. Например, знаменитый мультфильм «Пластилиновая ворона» – это новая мульт-идея. Там не просто новый сюжет, новый юмористический гротесковый подход к содержанию классической школьной басни, там новая мульт-форма, новый материал, из которого создаётся художественный ряд… На меня это произвело громадное впечатление и, как говорят практикующие йоги, «открыло творческие чакры». По дороге домой в такси я обдумывала новые «текст-идеи» применительно к своим рассказам, была страшно возбуждена, благодарна и – правда готова подарить Хитруку всё, что угодно… кроме, разумеется, сюжета своей новой повести.
Примчавшись домой, обнаружила, что пятилетний сын уже уложен мамой спать. Вошла на цыпочках в тёмную комнату, присела на его кровать и тихонько позвала: «Ди-и-имк!» Он пошевелился.
«Знаешь, с кем я сегодня познакомилась? – сказала я. – С тем дядей, кто придумал и нарисовал Винни-Пуха». Сын приподнял голову с подушки, помолчал и выдохнул: «Врёшь!»
Довольно скоро я пришла к выводу, что способы воздействия на человека в разных видах искусства совершенно различны, и потому то, что прекрасно в анимации, не годится в литературе.
Однако вопрос сюжета остаётся животрепещущим.
В сущности, что такое этот самый «сюжет»? – топор из сказки про солдата, который варил похлёбку. Все помнят, что ему пришлось добавить, чтобы похлёбка из топора получилась съедобной: крупу, мясо, овощи… словом, всё, что обычно кладут в хороший наваристый суп. А при чём здесь топор? Вот и я о том же.
«Сюжет должен быть нов, а фабула может отсутствовать», – писал Антон Павлович Чехов в одном из писем. Кстати, никогда не могла представить, как такое вообще возможно. Впрочем, дальше он, кажется, передаёт привет «папаше и мамаше», так что вполне мог черкнуть это ради красного словца. Порой из слова, сказанного писателем сквозь зубы или просто для закругления фразы, потомки выводят основные принципы его творчества.
