Поначалу отношения Линдгрен с Уннерстад были прекрасными, в свободное время они даже встречались семьями, но потом что-то явно пошло не так. Наступила долгая пауза. Мертвая тишина. Переписка заглохла. У Ханса Рабена с Эдит Уннерстад были очень теплые отношения, но Астрид Линдгрен всегда уходила подальше, когда та бывала в издательстве.
Разлад случился в середине 50-х годов. Книги Уннерстад занимали второе место в рейтинге продаж после книг самой Астрид, только последняя была руководителем детской редакции. Как могла Астрид Линдгрен поссориться с писательницей, которая имела для Rabén & Sjögren такое большое значение?
В этой истории было что-то странное, но, несмотря на всевозможные расследования, автор этой книги так и не докопался до истины. Все причастные хранили молчание. Дочери обеих писательниц смотрят на этот конфликт по-разному. «Ничего серьезного», – говорит дочь Уннерстад Лена Анер. Она считает, дело было в том, что Астрид сидела на двух стульях. Лена вспоминает, как показывала своего котенка, когда Астрид была у них в гостях: «Смотри, это Мио, мой Мио!» Она говорит, что Астрид всегда старалась пойти навстречу: «Она сама приходила к нам в Юрсхольм и приносила маме корректуру ее книг».
У дочери Астрид Карин Нюман сохранились другие воспоминания:
«Мама не понимала, в чем дело, она терялась в догадках. Сначала все шло хорошо, но некоторое время спустя что-то произошло, и Эдит Уннерстад решила, будто Астрид делает все возможное, чтобы отодвинуть ее на второй план. На все попытки примирения Эдит отвечала с необычайным сарказмом. Ситуация была безвыходная».
Что думала об этом конфликте сама Эдит Уннерстад, нам, к сожалению, неизвестно. Публично Астрид Линдгрен не говорила на эту тему, но время от времени раздражение и отчаяние вырывалось наружу в ее переписке. 18 ноября 1959 года Астрид пишет своей немецкой подруге Луизе Хартунг:
«Пиши, пиши мне почаще, я так рада твоим письмам. Я сейчас в глубочайшей яме, все больше думаю о смерти. Это тянется уже долго, но худшее произошло в мой день рождения, несмотря на то, что ты была так добра и думала обо мне. Но думала обо мне не ты одна, а кое-кто другой, желавший, чтобы я провалилась в тартарары, и приславший мне подлую телеграмму. Мне до лампочки и она, и ее телеграмма, но подлость меня страшно расстроила, мне в буквальном смысле стало дурно. Jalousie de métier[45] – худший из всех сортов ревности».
Телеграмму, о которой пишет Астрид, прислала 14 ноября 1959 года Эдит Уннерстад:
