Счастливая Анна Аркадьевна, она уже не увидит, как сопливый сын горничной Глаши, когда подрастет и разбогатеет на ворованном матерью столовом серебре, купит на корню вишневый сад и вырубит его под дачи "новых русских" образца 1908-1912 гг. Город П. разрастется вдоль великой русской реки К., городу тесно в границах сентиментального девятнадцатого века. А Карла Ивановича Розенберга однажды забудут в шкафу товарищи и сверстники его внучки Лены, Елены Евгеньевны Витковской, и он скончается тихо и незаметно от сердечного приступа. А Елена Евгеньевна в свои восемнадцать выйдет замуж за офицера, поручика, который после октябрьского переворота на пути отступления колчаковской армии, не сумев спасти великого князя Михаила, брата бывшего царя, будет убит красными китайцами, рассечен пулеметной очередью, и она с двумя малыми детьми через Сибирь доберется сначала в Харбин, а оттуда уже в Нью-Йорк, где будет известной художницей театра и кино, будет сотрудничать с "Уорнер Бразерс" и "Метро Голдвин Мейер", но уже никогда не выйдет снова замуж, оставаясь верна памяти убитого китайцами поручика. А её маленький мальчик вырастет, станет известным виолончелистом и потом будет вручать профессиональную премию Мстиславу Ростроповичу, а девочка по прошествии лет выйдет замуж за американского инженера-троцкиста и вернется на Урал в город П., но после Великой Отечественной её мужа арестуют и он затеряется в ГУЛаге, а у неё родится... Вот здесь мы и поставим многоточие, - подумал Гордин.
Разве всегда мы знаем, кто мы и откуда? В юности Гордин пытался иногда размышлять на столь ответственную тему; он даже что-то говорил по этому поводу с писателями Виктором Евстафьевым и Львом Могендовичем, и напрасно. Писатели - не актеры, они редко умеют говорить красиво, они, если что-то и умеют писать и задавать вопросы, на которые иногда частично отвечает время, иногда Господь Бог, а чаще не отвечает никто.
"Я обречен на каторге чувств вертеть жернова поэм", - как сейчас хорошо понимает Гордин признание поэта. Ах, знал бы он, что так бывает, когда пускался на дебют... Тебя догонят и убьют. Не ходи на бут, так девок ебут. Знал бы, не знал бы, а плетью обуха не перешибить, и важно найти ключ (не к замку, можно и посидеть взаперти), а холодный мрачный ключ забвенья. Забвенья всего страшного, уродливого, негармонического, чем наградила нас природа и порода наших прародителей.
Оставим Гордина в покое, в его крысиной норе, где он по-своему даже счастлив, поверим, что он не окрысится, он досидит под следствием до окончания года крысы и, набычившись, выйдет на свободу в год Огненного Быка, чтобы снова попасть в качестве жертвы на другом круге судьбы, чтобы попасть на корриду безденежья и безработицы, но его путеводная звезда будет тускло и багрово светить ему в тумане.
