Сейчас же, из беседы со следователем Будневым выяснилось, что краснодарские дельцы организовали канал поступления наркотиков из Средней Азии в различные отделения и филиалы фирмы "Гершкович интернейшнл", а Гершкович-сын наладил мощное встречное движение недорогого героина через краснодарскую чету в южные курортные города и даже ближнее зарубежье.
Вот какая нарковикторина предстала перед Гординым, который должен был так постараться заполнить пустые клеточки следовательского кроссворда, интенсивно работая каждой своей мозговой клеткой, чтобы помочь найти истинных виновников и по возможности быстро покинуть бетонную клетку, в которую его засадили сотрудники "Интерпола". Чтобы выйти из заключения, прежде всего требовалось благожелательное заключение знающих экспертов об его невиновности. Вот какие грустные каламбуры бурно бурлили в воспаленном сознании узника!
Как же плохо, что нет рядом дорогой Марианны Петровны, с которой всегда можно было посоветоваться и хоть и поступить порой глупо, по-своему, но все-таки постоянно ощущать её духовную поддержку! - думал Гордин, сидя напротив следователя. Он уже почти совсем успокоился, как вдруг заметил среди списка подозреваемых имя давнего знакомого, земляка, режиссера-документалиста Гараджича и ниже - фамилии своего зятя и нового мужа Марианны Петровны. И совсем уж добило его незамеченное вначале роковое совпадение: имя одного из фигурантов по наркоделу, краснодарца Букреева было Николай.
11
Допрос или почти дружеская беседа заняли несколько часов. Владимир Михайлович ещё раз убедился в своей неприспособленности к окружающему злобному миру. Окружающие за добрыми улыбками скрывали отнюдь не добрые чувства и совсем уж неблагостные намерения. Маска нам говорит больше, чем лицо. Вампиры, вурдалаки, маниакальные убийцы и насильники составляли большинство. Они как муравьи и тараканы выползали в подлинном обличии только в ночную пору. Днем они проявляли недюжинную способность к мимикрии и демонстрировали порой весьма романтические профессии. Кретины-критики, псевдопоэты, идиоты-романисты тянули к нему свои ложноподии, свои ручонки-присоски, пытаясь подпитаться творческой эманацией; конечно, они состояли в тайном заговоре против бедного Дон-Кихота, очередной ипостаси Христа, заочно преданного Санчо Пансой, то бишь апостолом Павлом (Савлом) и отвергнутого Дульсинеей-Магдалиной.
И где же для него был выход? Опять, опять это бесконечное лягушачье хлюпанье в сперматоподобном киселе, опять неумение обращать в свою неуклонную пользу крепкие тюремные стены, неумение договариваться со стражами порядка и законности, а по сути такими же полуприкрытыми чудовищами мздоимства.
