— Ваши слова несколько расходятся со сведениями, которыми располагаем мы, — остановил разглагольствования Мартынюка Кубанцев. — Материалы свидетельствуют как раз о негуманном отношении с вашей стороны к задержанным, как вы позволили выразиться.
— Но если к тому или иному арестованному я бывал иногда и пристрастен, то это объясняется теми положениями и инструкциями, которые были мною получены.
— Это уже ближе к действительности, — заметил Кубанцев. — А теперь попрошу рассказать, каким образом вы оказались в рядах Красной Армии. Только покороче. И только правду.
— Постараюсь… Начиная с сентября восемнадцатого года я наряду с работой в следственной комиссии занимал должность командира батальона сорок четвертого стрелкового полка. В январе девятнадцатого со своим батальоном я выехал на фронт под Уфу. Под Абдуллино был легко ранен, врач Миронычев без разрешения командира полка эвакуировал меня на излечение в Кустанай. За это меня вместе с врачом предали военно-полевому суду, но благодаря скорому отстранению от должности комполка Хобрянского дело было прекращено. В октябре я заболел тифом и был эвакуирован в Ново-Николаевск, где оставался до занятия его Красной Армией. Тогда и явился на регистрацию в двадцать седьмую дивизию, после чего мне была дана отсрочка до нового года, то есть на две недели. По истечении этого срока я явился в комендатуру военного городка. Как специалиста военного дела меня назначили помощником начальника команды по сбору оружия. Но фактически работал при управлении коменданта штаба пятьдесят первой дивизии в качестве специалиста по строевой части. С восемнадцатого января исполнял должность коменданта штаба дивизии. Здесь служили бывшие офицеры, известные мне по германской войне.
— Все бывшие да бывшие… Они вам и помогли пробраться в Красную Армию?
— Не без того, — выдавил Мартынюк.
На этом Кубанцев решил закончить первый допрос Мартынюка, еще раз осмыслить материалы и первые показания арестованного и подготовиться к очередному, но уже наступательному допросу.
Зашел с протоколом к Мирошнику. Посоветовавшись, оба решили выложить перед Мартынюком все имеющиеся в распоряжении следствия сведения, чтобы ошеломить его обилием материалов, подавить морально и получить признания об организаторской роли поручика в контрреволюционном мятеже и зверствах колчаковцев в следственной комиссии.
На следующий день Кубанцев снова вызвал Мартынюка.
Первый вопрос:
— Не кажется ли вам странным вчерашнее поседение?
