ваши заботы
на Бога»[20]. Смотри, лилия и птица всегда в совершенстве делают это. С помощью совершенного молчания и совершенного послушания они бросают – да, как самая сильная метательная машина бросает нечто прочь от себя, и с такой же страстью, с какой человек бросает прочь от себя самое для себя отвратительное – все свои заботы прочь от себя; и бросают их – с той же меткостью, с какой бьет самое меткое огнестрельное орудие, и с той же верой и уверенностью, с какой только самый искусный стрелок попадает в цель, –
на Бога. И в то же «теперь» – и это самое «теперь», начиная с первого мгновения, сегодня, одновременно с первым мгновением есть то, что есть здесь, что присутствует – в то же «теперь» они оказываются абсолютно радостны. Удивительная ловкость! Суметь схватить сразу все свои заботы и затем суметь столь ловко бросить их прочь от себя и столь точно попасть в цель! И все же лилия и птица проделывают это, и потому в то же «теперь» они оказываются абсолютно радостны. И ведь все это совершенно в порядке вещей: поскольку Бог Всемогущ, Ему бесконечно легко нести весь мир и все заботы мира – вместе с заботами лилии и птицы. Какая неописуемая радость! А именно радость о Боге Всемогущем.
Так учись же у лилии и птицы, учись этой ловкости абсолютного. Поистине это удивительный фокус; но это как раз должно побудить тебя уделить лилии и птице тем большее внимание. Это удивительный фокус, и, как и «фокус кротости», он содержит в себе противоречие – или это фокус, который разрешает противоречие. Слово «бросить» заставляет думать о применении силы, как если бы следовало собрать все свои силы и с громадным напряжением сил могущественно бросить прочь от себя все свои заботы; но однако, однако «могущество» – это именно то, чего здесь не следует употреблять. То, что здесь следует и совершенно необходимо употребить, – это «уступчивость»; и при этом нужно бросить прочь от себя все свои заботы! И нужно бросить «все» заботы прочь от себя; если же бросишь не все заботы, так что останутся многие, некоторые, немногие из них, то не будешь и радостен или по крайней мере абсолютно радостен. И если не бросишь их только на Бога, но бросишь куда-то еще, то не будешь вполне избавлен от них: они так или иначе вернутся к тебе, чаще всего в виде забот еще более сильных и горьких. Ведь бросить заботы прочь от себя – но не на Бога, – это «развлечение». А развлечение – это сомнительное и двусмысленное средство от забот. Напротив, полностью бросить все заботы на Бога, – это «сосредоточение», и притом – да, какой удивительный фокус с противоречием! –
