Все прятались поблизости, и подбегали, когда Мамба просыпался, и собирался выходить из хижины. Делал он это всегда громко, то зевая, то другими способами своего организма давая понять, что проснулся. Утро, конечно, всегда заставало воинов на посту, так что Мамба так ничего и не подозревал. Да и чего ему бояться. Мёртвые головы надежно охраняли его сон, боясь, что он поработит окончательно их души, и не даст вернуться в чертоги предков.
Даже змеи поворачивали с пути, если, по глупости, заползали в его хижину. Эти истории воины передавали из уст в уста. Но, самые страшные истории рассказывала пятёрка воинов, которые побывали вместе с команданте в храме мёртвого бога. Многие не могли спокойно спать, наслушавшись их историй, бывших, одна страшнее другой. Ведь Мамба вступил в бой с мёртвым богом, имя которого никто не знал.
Один только пигмей Жало молчал, но его молчание было красноречивее слов, а то, как он смотрел на команданте, лишний раз показывало, как он боялся вождя, хоть и предан был ему всей душой. Надо было взять его с собой, но команданте не отпустил, оставив при себе, зачем-то.
Выкинув эти мысли из головы, он с досады наорал на бестолковых воинов, залезших в болото, вместо того, чтобы пойти по протоптанной тропе. Прошло две недели, и они, доплыв до нужного места на собранных из папируса лодках, потопали пешком в сторону города Банги.
Все три сотни, отъявленных головорезов, шли, как единый организм, невидимые в высокой траве. Подойдя к обработанным полям, они выслали вперёд разведчиков. Разведчики, уйдя перед рассветом, залегли вокруг города, высматривая французов, и их негритянских прислужников. Так они пролежали весь день, ни выдав себя, ни движением, ни словом, а ночью вернулись обратно.
Разведав местность, и французскую факторию, созданную в качестве опорного пункта, Момо принял решение перебраться ближе к городу, спрятавшись в прибрежной растительности реки Убанги, недалеко от города. Весь день они спали, несмотря на дикие крики, дерущихся из-за пойманной рыбы, хищных птиц, громкое плескание бегемотов, и визга антилопы, пойманной и пожираемой заживо крокодилом.
Ночь застала их на подходе к городу, в который они вошли неслышно, тихо ступая своими ороговевшими пятками по влажной земле. Фактория находилась в самом центре города, наскоро окружённая колючей невысокой изгородью. Во дворе стояли несколько туземных воинов, да французский унтер-офицер, который, шевеля длинными и роскошными усами, ругался на французском, матеря бестолкового раба-носильщика, рассыпавшего груз, и теперь испуганно сидевшего, закрыв обеими руками свою, почти лысую, голову.
