Интерлюдия. Авраам — сын израилев.
Мойша — сын, к отцу пришёл, и спросила двухметровая кроха.
Что такое хорошо, и что такое — плохо?
Помолчав, сказал Авраам: Деньги, это хорошо, а без денег — плохо!
Согласился с этим сын, и ответно вопросил:
Если деньги хорошо, так давай у чёрных их отнимем, папа!
Знаешь сын, отнять легко, заработать очень трудно.
Их должны тебе нести, да с улыбкой на лице, вот чем можешь ты гордиться, а сейчас иди.
Мойша, сын Авраама, пришёл к своему престарелому отцу с докладом.
Отец сидел в глубоком кресле и дремал, сцепив руки на груди. Его пейсы раскачивались под полями широкополой шляпы, от неровного старческого дыхания. Папа был ортодоксальным евреем. Мойша же, был более открыт миру и новым веяниям, что не мешало ему прислушиваться к советам отца.
— Сын мой, ты задержался, — и старый еврей открыл глаза, направив пронзительный взгляд карих глаз на своего отпрыска. Мойша невольно поежился под взглядом этих глаз, которые, как кинжалы, впились в него. Отец прожил долгую и нерадостную жизнь, пока они не переехали в Америку, спасаясь от погрома во Львове.
— Извините, папа. Я не успел собрать все данные, которые нам необходимы.
— Хорошо, сын, докладывай! Как идут у нас дела?
— Превосходно! За купленные алмазы мы выручили большие деньги, перепродав их после обработки.
— Сколько?
— С учётом затрат на огранку — пятьсот процентов прибыли.
— Ты навёл справки по любителям редкостей?
— Да, папа́! Нами куплено несколько лавок древностей, в разных городах США.
— А в Европе?
— В Брюсселе.
Отец устало прикрыл глаза, на время, избавив Мойшу от их перекрёстного огня.
— А что с необычным товаром, в области неслыханного? — продолжил он допрос сына.
Мойша ощутимо покраснел, вызвав понимающую улыбку старого отца, который, казалось, ничего не видел из-под полуприкрытых веками глаз.
— Я договорился с нашим родственником, по материнской линии, Ребе Шалова, о сбыте этой, новой для нас, продукции.
— Ну-ну, и что он?
— Он в восторге, — осторожно продолжил Мойша.
— Ещё бы! Сам же первым и попробовал. Старый козёл… Дальше пошли неразборчивые еврейские ругательства.
— Ладно, какова наша прибыль?
— Тысячу процентов, отец.
Услышав сумму, Авраам невольно открыл глаза и Мойша увидел в них ничем не прикрытую жадность. Но, мимолётный порыв схлынул так же быстро, как и появился. Природная осторожность и здравомыслие взяли вверх над старым евреем. Только благодаря им, он был ещё жив, и была жива его семья.
