Добравшись до территорий, которые входили в состав Британской Восточной Африки (Кения), Эмин-паша почувствовал себя более свободно, и его путь значительно ускорился. Прибыв в Момбасу, он направился в здание колониальной администрации. Здание было огромным и двухэтажным. Сделанным из серого камня, доставленного с горных отрогов и из близлежащих каменоломен, оно символизировало незыблемость британской империи, её основательность и непоколебимость, что полностью соответствовало представлениям Эмин-паши.
Он, полюбовавшись монументальным зданием, всего лишь пару секунд, вошёл в полутёмный прохладный холл. Здесь его знали, и приветливо встретив, проводили прямо в кабинет главы колониальной администрации Южной Родезии в Момбасе.
Это был полковник Ричард Вествуд, моложавый выходец из графства Уэльс, высокий и худощавый, с длинным вытянутым лошадиным лицом, и внимательным взглядом голубых глаз. Он немало пожил в Африке, и был участником многих исследовательских экспедиций по чёрному континенту. Ну и, имея звание полковника, работал сразу на несколько структур, в том числе, и на британскую разведку.
— Привет, Рич, — по-свойски обратился Эмин-паша к своему давнему знакомому.
— Здравствуй, здравствуй, Эмин-бей, — немедленно отозвался тот, и, встав из-за стола из красного дерева, вышел к нему, протягивая раскрытую для рукопожатия ладонь.
Пожав друг другу руки, они немедленно уселись на свои места. Ричард Вествуд — в своё широкое и глубокое кожаное кресло, а Эмин-паша, на правах гостя, на роскошный стул, с вычурной спинкой, и набитой конским волосом, кожаной подушкой.
— Сигару… бей?
— Ха, ха, ха, не откажусь!
— Как успехи Эмин, какими судьбами к нам?
Эмин-паша, давно уже отвыкший от хорошего табака, и куривший последнее время всякую местную дрянь, выращиваемую на небольших клочках полей, неграми, отрезал с помощью кинжала кончик сигары, проигнорировав при этом сигаретную секиру на медной массивной подставке.
Отрезав кончик сигары, и небрежно швырнув его на стол, он скривился от вопроса, который задал Вествуд. Отложив подготовленную для курения сигару, он ответил на ожидаемую реплику.
— Рич! Давай не будем играть в кошки-мышки, и рассуждать о русских медовых пряниках. Мы оба знаем, кто мы такие, и ради чего здесь находимся.
— Ты, наверняка, уже знаешь о моих проблемах, и сдаётся, даже больше, чем я. Не так ли, мой уважаемый друг, и мастер масонской ложи.
— Ха, ха, ха, — в свою очередь рассмеялся упомянутый Рич, — вот только не надо сюда приплетать пирамиду с раскрытым глазом, дорогой мой представитель древнего народа, продавшего Христа за тридцать серебряников.
