— Если брать для сравнения разум и желание, то первое — вода, а второе — огонь. Когда разум ведет в одну сторону, а желание — в другую и все время одерживает верх, то получается худой конец.
— Не думайте, что Додхудай не следует тому, о чем вы толкуете, мой Ходжа-ишан[20]. Покойный мой отец ради благодеяния построил на свои средства мечеть. Идя по названному вами пути разума и я ради благодеяния, хотя и являюсь калекой, совершаю пятничный намаз вместе с молельщиками, соблюдаю пост, не забываю о жертвоприношениях, раздаю и зякет[21]…
Ходжа-цирюльник, усмехаясь, принимался разъяснять, как смотрит на это шариат.
— Совершать намаз — не такое уж, как вы думаете, большое благодеяние. Пятиразовый намаз — обязанность каждого мусульманина. А вот то, что отцом вашим была построена мечеть, — можно назвать благодеянием. Если вы на свои средства выкопаете арык или построите мост над рекой, то и это будет благодеянием, ибо из арыка будут люди пить воду, поливать земли, а по мосту будут ходить пешеходы. Если же вы выроете хауз и заполните его водой, то и это будет благодеянием, вы принесете пользу народу.
— Мне понравилось, как вы работаете, — повернул разговор в другую сторону Додхудай в тот день. — Вот вы сами видите мое положение, без посторонней помощи ни встать, ни сесть не могу. И днем и ночью нуждаюсь в помощнике. У меня был слуга, который водил меня каждую неделю на пятничный намаз и приводил обратно, но жизнь его оказалась коротка, царство ему небесное.
Ходжи тоже произнес «Царство ему небесное» и провел ладонями по лицу.
— Без чьей-либо помощи, как видите, не могу ходить в мечеть и совершать намаз вместе с молельщиками. Это, оказывается, такой проклятый недуг, что не могу сесть ни на коня, ни на арбу. Теперь, мой Ходжа, сделайте мне одну услугу — век не забуду: если бы нашелся какой-либо смиренный мусульманин, который водил бы меня каждую пятницу в мечеть… С одной стороны, как вы сами сказали, это было бы благодеянием, с другой — и я бы отблагодарил его.
Слегка задумавшись, Ходжа ответил:
— Наверное, найдется такой человек, ведь так много людей без дела.
— Но, мой Ходжа, мне не надо всякого человека без дела, — с легким раздражением произнес Додхудай, но тотчас, взяв себя в руки, продолжил: — Сами понимаете, мне нужен человек такой же честный и совестливый, как вы, верный раб божий, мне нужен истинный мусульманин…
— Понимаю, понимаю… Не поговорить ли мне с ним самим?
— С ним самим? Кто же он сам? — спросил, оживившись, Додхудай. — Да скажите же откровенно, кто он? Неужели правда есть такой человек!
