Мария на секунду задумалась, потом вздохнула и жестом пригласила нас следовать за ней внутрь.
— Кеннет! Пришли из социальной службы! — крикнула она, проходя по коридору. Она остановилась и посмотрела налево. Ее ноздри раздулись, прежде чем она изобразила слабую улыбку. — Вот вы где, сладенькие.
Она прошла в гостиную. Как только мы присоединились к ней, у меня снова появилось это ноющее чувство в груди, на этот раз угрожающее грызть мой живот. Гостиная была оформлена в стиле гасиенды. Я узнала арки и ореховую мебель. Я видела подобную обстановку еще в летнем доме моих родителей, на окраине Мехико.
Посередине в кожаном кресле неподвижно сидел Дамиан Хеллер, одетый в белую рубашку поло и то, что я с любовью называла «папины джинсы». На диване, небрежно опираясь на левую руку, сидел Кеннет Уиллоу. Кеннет поймал мой взгляд, его наряд был четким и аккуратным, с накрахмаленными кремовыми брюками, белой рубашкой и бежевым жилетом, дополненным темно-красным галстуком-бабочкой. Его рыжеватые волосы были зачесаны назад и покрыты гелем для укладки, а его ярко-зеленые глаза метались от меня к Дилану и Астрид, затем обратно ко мне.
Он широко улыбнулся, когда Мария встала, скрестив руки на груди.
— Привет, я Кеннет! — сказал семнадцатилетний маг.
Я точно знала, что он маг, из-за маленького драгоценного камня, закрепленного на его галстуке-бабочке. Он был ярко-красным, но в нем было странное белое мерцание. Я научилась распознавать Эсприт раньше всех остальных. Это был не неопытный колдун. Он нашел свой Эсприт.
— Я Татьяна, а это Дилан и Астрид. Приятно познакомиться, — ответила я, отметив его дружелюбное выражение лица.
— Что привело вас сюда? — спросил он. Он посмотрел на мать и кивнул на свободное место рядом с ним. Мария села рядом с ним, держа слегка трясущиеся руки на коленях и не сводя глаз с какой-то точки на кофейном столике перед ними. — Социальные службы уже были здесь. У нас все хорошо.
— Я знаю, Кеннет. Мы здесь только для того, чтобы следить, вот и все. Мы очень заботимся о том, чтобы о детях, которых мы помещаем в приемные семьи, хорошо заботились, — сказала я. — Не возражаете, если я спрошу, кто приходил к вам из социальной службы в среду?
Дамиан был тих как могила, капли пота стекали по его вискам. Несмотря на слабую улыбку, он смотрел на меня с каким-то жутким страхом. Что-то определенно было не так с этой картиной, и я не хотела начинать объясняться не зная, что было не так.
