которая, и по нашему мнению, является более убедительной. С. Ф. Платонов по поводу гибели Скопина пишет: «Смертью Скопина, как справедливо выразился С. М. Соловьев, порвана была связь русских людей с Шуйскими, и олигархический круг властвовавших бояр в лице Скопина лишился своей нравственной опоры»
[365].
Когда известие о смерти Скопина дошло до населения Москвы, то все в один голос стали обвинять в содеянном Дмитрия Шуйского. Толпа бросилась к его дому, и лишь присланный Василием отряд спас Дмитрия от немедленной расправы. Когда Делагарди пришел проститься с покойным, его как неправославного сначала не хотели впускать и пустили лишь после того, как он решительно потребовал допуска к прощанию на правах друга покойного. Увидев Скопина в гробу, он горько заплакал и воскликнул: «Москвичи! Не только на Руси, но и в землях моего государства не видать мне такого человека!».
Скопин имел громадный рост, в Москве для него не могли найти подходящего гроба и поэтому увеличили имеющийся с обеих сторон[366]. Хоронили Скопина с царскими почестями и положили в Архангельском соборе в Кремле, но не около гробниц царей, а рядом — в новом приделе.
Глава XVII
Свержение Василия Шуйского и конец рода
Смерть Скопина лишила русскую армию любимого военачальника, однако откладывать поход против Сигизмунда не представлялось возможным, тем более что войско было вполне готово к выступлению. Встал вопрос о назначении нового главнокомандующего. Царь Василий колебался в выборе, но Дмитрий и его жена решили этот вопрос однозначно, в противном случае их преступление не имело никакого смысла. Представляется, что Дмитрий с его честолюбием рассчитывал на хорошо подготовленную Скопиным армию, с помощью которой ему удалось бы одержать легкую блестящую победу, и тем самым сразу завоевать авторитет и обеспечить себе после смерти брата прямую дорогу к трону. Дмитрию удалось с помощью жены и брата уговорить находившегося в растерянности Василия и назначение состоялось. Армия состояла из 48 тыс. русских и 8 тыс. иноземных солдат Но настроение как у тех, так и у других было отнюдь не боевое. Замена опытного, овеянного славой побед, любимого всеми полководца, за которым войско могло пойти в огонь и в воду, на известного своей глупостью и трусостью горе-полководца, прославившегося только одними поражениями, лишала солдат и офицеров всякой веры в победу. К тому же правительство задерживало выплату иноземным солдатам причитающегося им жалования. Все попытки Василия раздобыть деньги в Троице-Сергиевой Лавре терпели неудачу. Иноки отвечали, что они за пять истекших военных лет отдали 65 тыс. рублей Борису Годунову и самому Василию, а оставшихся средств у них едва может хватить на восстановление крепостных стен и башен, поврежденных артиллерией противника во время осады монастыря.
